Дочь степи. Глубокие корни - [14]

— Здорова, байбича?

— Слава богу, — ответила она и, открыв один из сундуков, стоящих в глубине юрты, стала что-то доставать оттуда.

Разговор перекинулся на последние новости.

Дочь бая Янгырбая, одного из руководителей партии Байтюры, из рода Найманов, была помолвлена в семилетнем возрасте, но впоследствии полюбила другого. И вот прошлой ночью четверо верховых похитили ее. Сегодня между двумя родами готова вспыхнуть вражда.

Алтын-Чач, занятая своим делом, как только разговор коснулся этого происшествия, закрыла сундук и повернулась к собеседникам. Она задала гостям несколько вопросов. Это сватовство было делом старшей жены Байтюры — Рокии. Две байбичи — Алтын-Чач и Рокия — в молодости соперничали в красоте и богатстве. Теперь, услышав эту новость, Алтын-Чач забыла обычную сдержанность и, повернувшись к гостям, с плохо скрытой радостью сказала:

— На свадьбе Тургайбай-хаджия байбича Рокия перед большим обществом с сатанинской гордостью сказала мне: «Понадобится — дадим скот, понадобится — дадим девушку, понадобится — добьемся ссылки, но поставим на своем». Поглядим, что предпримет мудрая жена Байтюры, если род жениха, кликнув боевой клич, прольет кровь, угонит скот!

Гости прекрасно знали о ссоре двух бикя. Они давно видели, что война двух красивых, умных байбича, ведомая с пламенной страстью и чисто женским коварством, опаснее и острее борьбы Байтюры и Сарсембая за главенство над народом.

Гости сочли нужным сказать слово в угоду хозяину:

— В старину говорили — нет колодца, который бы не высох, нет камня, который бы не раскололся. Положение Рокии, очевидно, пошатнулось, — сказал толстый казах, повернувшись к бикя.

Гости, допив чашки, собрались покинуть юрту, но Алтын-Чач остановила их:

— Путь у вас долгий, день жаркий. Отведайте молодого кумыса.

Снова подали кумыс из маленькой саба. Гости выпили, провели ладонями по лицу и уехали.

Аул в ближайшие дни должен перекочевать. Сарсембай решил предварительно посмотреть новое кочевье Кзыл-Ком и с этим намерением вышел из юрты.

Байбича убрала посуду и снова, открыв сундук, стала рыться в каких-то бумагах.

Через полтора месяца предстояла свадьба Карлыгач-Слу, не за горами были и выборы. Все это требовало больших расходов. По слухам, цены на скот поднялись. Бай намеревался в скором времени погнать в город на продажу голов пятьдесят коней, овец и волов. Байбича искала кое-какие затерянные документы.

XV

Послышался детский плач. Не успела байбича прислушаться, в юрту со слезами вбежала стриженая девочка, одетая как мальчик.

— Пастух Кучербай принес мне утиные яйца, а сопляк сын Карима украл их, не отдает! — капризно пожаловалась она.

Байбича бросила работу.

— Приведите злодея! Ни днем, ни вечером покоя нет: то яйца, то бабки ворует… До горючих слез доводит мою Гельчечек, собачий сын!

Открылась дверь. Вошла худая, изможденная женщина в рваном платье. Она тащила за ухо мальчугана лет восьми-девяти. Мальчишка был совсем голый, с большим животом, кривоногий; на плоском, как доска, лице, меж черных от грязи щек, чуть выдавался нос. Мальчик орал, как коза, которую ведут на убой. Перешагнув порог, женщина, прямо глядя в лицо байбиче, наклонилась всем корпусом вперед, согнула правое колено так, что оно чуть не коснулось земли, потом поднялась, сделала несколько шагов, снова наклонилась и таким же образом согнула левое колено.

Существовал обычай, по которому женщина, являясь в главную юрту бая к его старшей жене, должна была проделать в знак уважения этот церемониал.

Покончив с поклонами, женщина испуганным голосом стала доказывать свою непричастность к поступку сына:

— Слов моих не слушаем срамит меня перед вами…

Мальчуган не переставал реветь. Полный страха за свое сокровище, он крепко зажал между ног рваный каляпуш.

— Я у нее яиц не отбирал… Сам собрал у озера в камышах, — твердил он.

Но своевольная дочь бая Гельчечек и не думала отступаться от своей жертвы. Она схватила плеть со свинцовым шариком на конце и замахнулась на мальчика.

— Не отдашь — отхлещу по лицу!

Голый грязный мальчишка завизжал пуще прежнего, бросил каляпуш и выбежал вон.

Гельчечек, обрадованная, взяла яйца, а драный каляпуш выкинула за дверь.

Следом за сыном ушла и женщина.

Байбича заперла сундук и позвала Айбалу. Вчера ей сообщили о тяжелой болезни старухи соседки. Больная хотела видеть байбичу. Бикя велела Айбале налить в маленький турсук кумыса, взяла небольшой круг колбасы и кусок копченой холки и пошла на край аула навестить больную. Айбала, проводив бикя, вновь присоединилась к женщинам, валявшим войлок.

Солнце было уже высоко. День становился все жарче и жарче. Воздух в безлесной, ровной, без больших водоемов степи жег немилосердно. От этого сухого, безветренного зноя в разных концах степи серебряными волнами колыхалось марево. Нетерпеливые животные стали возвращаться к джайляу. Яловые кобылицы, годовалые бычки, задрав хвосты, неслись к озеру. Овцы, измученные жарой и мухами, тыкались носами в землю, чихали и спешили в кутан. Следом за ними хромал усталый чабан. Работник, Айбала, тукал, старухи снова закружились вокруг скота. Солнце приближалось к зениту. Зной становился нестерпимым.