Дочь профессора - [4]

В том, что интерес Рида к коммунизму не случаен, убеждает и тот факт, что в другом романе «Юнкеры» (1968) писатель с глубоким уважением нарисовал выходца из старинной немецкой юнкерской семьи, который во время второй мировой войны, находясь в рядах вермахта, сближается с коммунистами, помогает им, а в конце книги становится одним из видных деятелей ГДР, посвящая свою жизнь построению новой Германии.

Правда, образы коммунистов не являются и в том, и в другом романе центральными, но объясняется это, думается, тем, что писателю лучше знакомы люди иного социального опыта и склада, преимущественно левые интеллигенты, что, кстати, прекрасно подтверждает содержание «Дочери профессора».

Роман Рида вышел в свет в 1971 году, он имеет четкую временную границу— 1968 год. В современном динамичном мире шесть лет — немалый срок. «В Соединенных Штатах Америки произошел распад молодежной «новой левой»; в этом отношении сыграла свою роль и деятельность левацких группировок, наводненных к тому же агентами ФБР, и уступки, сделанные правительством, и экономический кризис 1969–1971 гг. На молодежном, как и на всем демократическом, движении не могло не сказаться — создав новую ситуацию и выдвинув новые задачи — свертывание войны во Вьетнаме.

Однако политическая активность молодых продолжает проявляться в участии в избирательных кампаниях, в стремлении выявить свою политическую независимость как от республиканской, так и от демократической партии, в деятельности в рамках новых политических группировок. «Новое американское движение», средний возраст участников которого составил 26–27 лет и в создании которого участвовали некоторые лидеры бывшей «новой левой оппозиции», наметило линию — связать интересы предприятий с интересами территориальных сообществ. Эта организация определила также как одно из направлений своей деятельности выработку мероприятий, противодействующих интенсификации труда и ухудшению положения рабочего. Цель «нового американского движения», как это объявлено им, — независимая классовая и социалистическая перспектива.

Заметным новым явлением в США является значительное повышение активности молодого рабочего…»[4]

Хотя перу Пирса Пола Рида (он родился в 1941 г.) уже принадлежат шесть романов и он не без оснований считается одним из самых одаренных и многообещающих молодых английских прозаиков, его творческая деятельность, по существу, еще только начинается. Придирчивый глаз литературоведа легко заметит в «Дочери профессора» и некоторую композиционную рыхлость, и эскизность отдельных образов, а иногда и беглость, незавершенность мысли. Но судить эту книгу, созданную по горячим следам событий, строгим академическим каноном, право же, не хочется. Она — честный и правдивый сколок живой, пульсирующей жизни, на наших глазах становящийся Историей. И конечно, было бы ошибкой приписать П. П. Риду намерение дать цельную и исчерпывающую картину молодежного движения в США в конце 60-х годов — ясно, что он задался целью рассказать лишь об одном хотя и довольно распространенном, но далеко не единственном проявлении этого движения. Но все же хочется упрекнуть молодого прозаика в недостаточной широте его писательского видения, известной склонности к манере репортажа, иногда подменяющего необходимый анализ. В этом смысле роман «Дочь профессора» воспринимается как талантливая книга-заготовка, многообещающая заявка на будущее…

Ни на мгновение не замедляющая свой ход История уже приготовила Пирсу Полу Риду материал для новых, более глубоких и зрелых книг.

Г. Анджапаридзе

Дочь професора

Существует мнение, что современное общество будет постоянно видоизменяться; я же со своем стороны боюсь, что в конечном счете оно неизбежно начнет окостеневать все в тех же своих установлениях, все в тех же предрассудках, все в тех же обычаях, вследствие чего человечество будет вынуждено топтаться в замкнутом кругу и дух его станет метаться от прошлого к будущему, не порождая новых идеалов; человек растратит свои силы в одиноком, бесплодном мельтешении, и род людской в неустанном своем движении перестанет продвигаться вперед.

Алексис де Токвиль

«Демократия в Америке»

Вступление

1

Осенью 1967 года на одной из улиц Бостона прохожие могли заметить молодую девушку, неотступно следовавшую за мужчиной средних лет. День клонился к вечеру. Воздух был холоден и сыр. Небо казалось свинцово серым, трава — темно-зеленой, а стволы деревьев — черными. На девушке было коричневое пальто, из ворота, туго облегая шею, выглядывал желтый свитер, на длинных ногах — толстые шерстяные чулки того же цвета, что опавшие листья, по которым она ступала.

Напряженное, застывшее лицо. Взгляд широко открытых глаз прикован к плечам мужчины, шагавшего впереди нее. Тонкий с горбинкой нос девушки покраснел от холода. Плавная линия скул, туго обтянутых кожей, законченность и четкость во всех чертах лица, и только рисунок губ вступал с ними в противоречие своей расплывчатостью.

Внешность мужчины, за которым она шла, почти во всем являла собой полную противоположность внешности девушки. Его черты лица тоже были довольно правильны и гармоничны, но если у девушки все формировала кость, то у него все было слеплено из мяса. С некоторого отдаления его лицо могло показаться привлекательным, но вблизи производило отталкивающее впечатление: нос у него был толстый, губы толстые, и кожа па щеках в буграх и вмятинах. Это был грузный мужчина, а его одежда — куртка с подкладными плечами — делала его еще тяжеловесней. Брюки на нем были узкие, в обтяжку, плохо отглаженные. Когда он поворачивал голову и воротничок рубашки отделялся от толстой шеи, становилось видно, что и шея и ворот грязные, а узел его яркого галстука сохранял следы жирных пальцев.