Дочь предателя - [57]

Из-за книжки Ланде и Фингарет Юрка заинтересовался Древним Египтом и вообще египтологией. Через школьный абонемент он добыл из библиотеки на Кропоткинской «Илиаду» и «Очерки древнеегипетского права». «Илиада», конечно, к Египту никакого отношения не имела, разве что эпохи были близкие по времени, но в каталоге ничего более подходящего не нашлось, а Юрка вспомнил, что в шестом классе так и не прочел Гомера, хотя «Илиада» и «Одиссея» стояли в программе внеклассного чтения, вот он ее и взял, чтобы прочесть полностью и перевыполнить программу. «Многие души могучих славных героев низринул в мрачный Аид и самих распростер их…» — торжественным речитативом читал Юрка, а я кивала в такт словам и закрывала глаза, чтобы лучше себе представить море, паруса и Пелеева сына, хотя — говоря честно — ритм укачивал, и временами я с трудом удерживалась от того, чтобы не задремать, особенно в местах длинных перечислений. В конечном итоге, мы так и не выбрали, за кого мы: за Ахиллеса или за Гектора, но уж точно были против богов, особенно после главы, где рассказывалось о гнусной роли, какую сыграл в гибели Ахилла красавчик Аполлон. Впрочем, в этой истории все боги выглядели некрасиво. Мы порадовались, что живем во времена, когда их отменили — всех.

Что касается «Очерков», это была, разумеется, книга для специалистов, удивительно, как Юрке ее вообще выдали. Когда мы осилили первые несколько страниц, он сказал мне: «Египтология наука молодая, литературы мало. Что дали, то дали, на том спасибо». Зря сказал, я ведь не возражала. Но мы справились и с ней, следуя своей обычной схеме, и нашли немало интересного, ничуть не меньше, чем у Гомера. Читали мы ее всегда вдвоем, но в тот день задача у меня никак не сходилась, и времени, чтобы закончить главу, почти не оставалось: после ужина меня отпускали только до девяти — потому он и стал читать «Очерки», не дождавшись меня.

Не то чтобы я одержала верх в том коротком споре, но — слово за слово, — и он все-таки сдался, и мы немного, минут пять, поговорили о странностях, можно даже сказать, нелепостях суда в Египте периода Раннего Царства, когда взрослые люди — все, включая великих фараонов и строителей, — жили по указке жрецов, чья глупость казалась нам очевидной. Как, иначе чем глупостью, могли мы назвать обычай хватать первого, кто показался следствию подозрительным, и терзать бедолагу до тех пор, пока тот не признает вины. Ребенку понятно: любой признал бы, если сдирают кожу или суют руки-ноги в кипящее масло. «Главное, практического смысла — ноль», — возмущался Юрка. Он был прав: преступник-то — настоящий преступник — оставался безнаказанным. Ради чего огород городить, почему это всех устраивало. Ради разве что ритуала: преступление — наказание, и все довольны. Не справедливость, а цирк, гори он огнем. Юрка прочел вслух: «Неотвратимость возмездия обеспечивала прочность царства». Каралось не кто, а что. На наш взгляд, это был бред собачий. Мы порадовались тому, что жрецов давно нет, да и попов почти не осталось.

После вынесения вердикта Юрка, выпустив пар, снизошел до моей задачки. Оказалось, я там просто не учла силу инерции. Я быстро все пересчитала, а едва промакнула ответ, тетя Аня принесла нам по стакану киселя.

На следующий день мы встретились на Почтамте. Юрка спешил и нервничал из-за большого домашнего задания: у них начинались четвертные и полугодовые контрольные. «Может, ну ее, эту работу, — сказал он. — В конце концов, дело главнее денег». «Мы же обещали», — сказала я, застигнутая врасплох. Он недовольно промолчал, а я снова не призналась в том, что деньги сейчас были для меня главнее всего.

Закончили мы работать как всегда в четыре и опрометью понеслись домой. Я тоже спешила, потому что в пять возвращалась Клавдия Васильевна.

Дома наскоро проглотила холодные макароны и положила на стол тетрадь и учебник по русскому, будто только что занималась. К счастью, домашние задания я делала быстро и успевала справиться с ними по утрам. До уборки и до ухода: к дяде Вале, в библиотеку, в магазин — за крупой, за спичками, хлебом… Потому никто не замечал моих отлучек. Да и некому их было замечать, кроме тети Лизы, а она только раз спросила, где это я пропадаю, она-то было уже привыкла обедать со мной.

— Где тебя носит-то?

Пришлось соврать:

— У Ведерниковых.

Тетя Лиза поверила. Я решила за это и ей тоже что-нибудь подарить.

Глава 5

По воскресеньям рабочие часы нам назначили с десяти до двенадцати. Потому утром двадцать второго декабря мы опять сказали, что идем на каток на Чистопрудный. Нас отпустили без вопросов, не поинтересовавшись, что там намерена делать я, которая коньков в жизни близко даже не видела. До праздников оставалось девять дней, всем было не до наших прогулок. Клавдия Васильевна сказала Юрке только:

— Не потеряйтесь. Держитесь вместе.

Всю дорогу мы бежали трусцой. Выпавший с утра, еще не истоптанный, новенький снег лежал на тротуарах и на оградах. Юрка прижимал локтями коньки к бокам, чтобы не болтались на ходу. На полпути вдруг на секунду встал как вкопанный — прикрыл глаза, вдохнул воздух, потом поправил на шее связанные шнурки. «Хорошо! — сказал он. — Ох и поработаем сегодня!». Тогда и я подумала, что да, хорошая погодка. Мне первый раз понравился мороз.