Дочь лжеца - [70]

Я чувствую, как по щеке скатывается слеза. Затем еще одна. Пытаюсь их проглотить. Вспоминаю волевое лицо отца, умелые руки матушки.

Врач тем временем слушает мое сердце, измеряет температуру.

– Жизненные показатели в норме.

Я хочу ответить, но не удается выдавить ни звука.

– Не пытайся говорить, Пайпер. Отдыхай.

Перед глазами снова темнеет. Последнее, что успеваю заметить, как женщина стоит в углу комнаты и беззвучно плачет.

Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста.

* * *

Над головой раздается шепот.

– Долго она здесь пробудет?

– Пока слишком рано делать выводы.

– Это моя вина. Не следовало оставлять ее одну в тот день.

– Никто в этом не виноват.

– Я так ее люблю.

– Знаю.

В дверном проеме стоит отец, загораживая все остальное.

– Это для ее же блага, – произносит он, а потом выплескивает ведро ледяной воды в крошечную комнату, обливая меня.

Я трясусь от холода.

Перед глазами возникает лицо матушки, и мне на секунду становится тепло.

Отец стоит и непреклонно наблюдает, как я дрожу, вымокшая с головы до ног.

Глава сорок восьмая После

Я смотрю из окна, прислонясь лбом к прохладному стеклу. Мы с Джинни едем в тот дом, куда отец с матерью забрали меня после похищения.

«Похищения», – повторяю я про себя, но до сих пор не могу поверить.

Дорога проносится мимо, пока я слежу глазами за разбросанным на обочине мусором.

Джинни увозит меня все дальше и дальше от отца и того, чему он учил. Кожей чувствую его разочарование.

– Скоро мы приедем? – спрашиваю я.

– Уже совсем близко, – отзывается собеседница, сверяясь с телефоном.

«Как ты могла оказаться такой слабой?» – качает головой отец.

Я опускаю стекло и позволяю ветру ворваться внутрь, потом высовываю руку и с упоением ощущаю между пальцами тугие струи воздуха.

Сегодня решения буду принимать только я сама.

Мы проезжаем мимо небольших городков, неотличимых друг от друга. Я перестаю понимать, где нахожусь, и не представляю, насколько далеко очутилась, когда машина наконец сворачивает на дорогу, которая исчезает за небольшой рощицей.

Мы останавливаемся возле грязного белого дома на колесах. Он так накренился, что едва не опрокидывается.

– Здесь кто-нибудь живет? – едва слышно шепчу я.

– Нет, он уже много лет пустует, – отвечает Джинни, заглушая двигатель. – Готова?

– Наверное.

Она открывает для меня дверцу и помогает выбраться из машины.

– Я захватила конфеты, зерновой батончик и воду. Если почувствуешь головокружение, скажи мне, хорошо?

Трейлер весь изъеден ржавчиной, но окна и двери выглядят целыми.

– Ты уверена, что хочешь войти внутрь? – мягко спрашивает Джинни. – Ничего страшного, если решишь передумать. Просто приехать сюда – уже огромный шаг вперед.

– Я готова, – настаиваю я. – И должна все увидеть своими глазами. Иначе сойду с ума.

Входная дверь заперта, поэтому Джинни выбивает ногой стекло. Как только створка распахивается, изнутри на нас обрушивается поток жара, словно из духовки, которую забыли выключить. Я нерешительно застываю на пороге. Затем беру себя в руки и шагаю в темное помещение.

Обитые панелями стены располагаются совсем близко друг от друга. На полу лежит ковровое покрытие неприятного коричневого оттенка. В воздухе стоит запах плесени и запустения. Мебель отсутствует.

Свет почти не проникает сквозь покрытые пылью и грязью окна. Джинни глубоко вдыхает, кашляет и прикрывает рот рукой.

Слева размещается кухня, и я принимаюсь открывать дверцы шкафчиков и водить руками по полкам, но нахожу лишь паутину и высохших тараканов. Ни записки от родителей. Ни посуды. Ничего. Я знала, что ищу напрасно.

С другой стороны гостиной виден коридор, который ведет к двум спальням. Обе они пусты. Интересно, какая из комнат принадлежала мне?

Никого не было здесь уже много лет. Даже отца. Дохлые клопы и паутина служат тому доказательством. Где бы он ни находился сейчас, это место далеко отсюда.

– Идем на улицу, – говорю я. – Тут невозможно дышать.

Порыв ветра остужает пот на коже, и я невольно вздрагиваю, вспомнив прохладу от озера на пляже. Оглядываюсь в поисках признаков, что жила здесь раньше. Может, замечу качели. Или песочницу. Но лужайка покрыта лишь сорняками и полевыми цветами.

– Ты уверена, что мы в правильном месте? – спрашиваю я Джинни, которая стоит рядом и озирается по сторонам, презрительно поджав губы.

– Да. Анжела назвала этот адрес полиции, и они нашли в качестве доказательства оплаченную аренду. Следователи уже здесь побывали.

Полиция.

– Агентам правительства не всегда можно доверять, – произношу я.

– Так говорил Кертис?

– Да.

– Ну, может, он и был прав насчет нескольких человек, но большинство полицейских вполне надежны. Мы еще как-нибудь обсудим это подробнее.

Мы обходим дом и оказываемся на заднем дворе. Под деревьями гниет груда дров. Интересно, отец ли нарубил их? А разводили ли мы костер, чтобы пожарить сосиски? Были ли счастливы здесь?

В землю врастает деревянная платформа, когда-то выкрашенная красным. Благодаря тени от листвы цвет до сих пор можно различить. Карабкалась ли я по ней, держась за поручни? Или матушка читала мне сказки, сидя здесь?

Я оглядываюсь в поисках потерянных игрушек, старого детского велосипеда или чего-то еще, что подтвердило бы мое присутствие в этом месте, пока в кустах не обнаруживаю кое-что: заржавевший замок на крышке люка.