Дочь Лунной богини - [154]

– А капитан Вэньчжи – тоже твой друг? – Голос матери звучал обманчиво мягко.

– Нет, – воскликнула я более запальчиво, чем хотелось.

Воцарилась неловкая тишина, во время которой мама обменялась обеспокоенными взглядами с Пин’эр, но меня порадовало, что они больше ничего не стали спрашивать. Я поспешно начала описывать свои сражения, а также существ и врагов, с которыми мне довелось биться на службе в Небесной армии.

И эти чудовища устраивали меня больше, чем те, что таились в моих мыслях.

Пин’эр вздрогнула от моего описания Сянлю и скрестила руки на груди.

– Ты боялась?

– Все время.

Кто-то мог счесть меня трусихой, но я не стыдилась признаться в этом. Потому что не относилась к числу тех доблестных героев, которые бесстрашно бросаются навстречу опасности. Я боялась получить ранение, потерпеть неудачу и больше всего – умереть. Ведь в таком случае я бы больше никогда не увидела маму или близких. И многое бы осталось недосказанным и несделанным. А моя жизнь и вовсе… непрожитой. Все хвалили мою храбрость, но я прекрасно понимала, что каждый раз переступала через свой страх. Потому что провал пугал меня еще больше.

Мама с Пин’эр с раскрытым ртом слушали, как я спасла жизнь Ливею. Я не стала рассказывать им, на какую жестокость нас подталкивала госпожа Хуалин. Мне не хотелось раскапывать эти болезненные воспоминания и расстраивать близких еще больше. А когда я дошла до сделки с императором, перед которым раскрыла свою личность, лицо матери стало пепельно-серым.

– Как ты додумалась до этого? Зачем пошла на такой риск? – Она вскочила на ноги и принялась расхаживать по комнате, сжав руки так крепко, что побелели костяшки пальцев. – А если бы тебя посадили в тюрьму? И начали пытать? Или вообще убили?

– В тот момент мне это казалось вполне реальным, – засмеялась я.

Но мое веселье испарилось, когда я увидела ее серьезное лицо.

– Мама, я получила талисман Алого льва и благосклонность императора. Вряд ли мне удалось бы найти более подходящий момент. К тому же если бы я так не сделала, то не сидела бы сегодня здесь. и каждый день сожалела бы о том, что упустила такую возможность и не попробовала. Так было бы намного ужаснее. – Я замолчала и встретилась с ней взглядом. – Ты тоже рисковала собой, когда решила выпить эликсир, мама. – Она молчала, а в комнате стало так тихо, что я почти пожалела о своих словах. – Ты спасла меня тогда, и я благодарна тебе за это.

Слабая улыбка появилась на маминых губах, хотя по ее щекам катились слезы.

– Ах, хватит печалиться, – сказала Пин’эр, промокая глаза уголком рукава. – Сегодня счастливый день. Самый счастливый. Мы больше не будем плакать.

– К тому же, как вы сами видите, я в порядке, – уверила я и, поднявшись на ноги, развела руки в стороны.

Их глаза скользили по моему телу, пока обе не убедились, что у меня нет каких-то видимых ран. Хотя я не стала ничего говорить о паутине белых шрамов, расползшихся по груди. Раны от Небесного огня императора все еще причиняли боль. И я сомневалась, что они когда-нибудь исчезнут. Эта отметка останется на моем теле навечно. Но разве она имела значение? Несколько шрамов казались пустяком по сравнению с тем, чего мне удалось добиться.

Когда мама услышала, что капитан Вэньчжи оказался принцем Царства демонов, она ужаснулась.

– Как ты себя чувствовала, Синъинь? – с удивительной проницательностью спросила мать.

Так и не найдя слов, я покачала головой. Я все еще не смогла смириться с его обманом. А сейчас, в безопасности, тяжесть предательства Вэньчжи навалилась на меня вновь. И это причиняло совсем другие страдания, нежели расставание с Ливеем, хотя в обоих случаях я пострадала не по своей вине.

С Ливеем нас разлучили обстоятельства. Он был наследным принцем Небесной империи и имел обязательства перед подданными. А Вэньчжи… его двуличие и выбор сильно ранили меня. И эта боль смешивалась с раскаянием, ведь я оказалась настолько беспечна и неосмотрительна, что поверила в его ложь. А еще к ним примешивалась горечь оттого, что он заставил меня усомниться в себе. И что мне пришлось опуститься до уровня самого Вэньчжи и притвориться, будто выбрала его, чтобы накачать снотворным и сбежать. Я не стыдилась своего поступка, но и не гордилась им.

К счастью, у Пин’эр еще осталось много вопросов.

– Что случилось с жемчужинами? И с драконами?

Я старательно подбирала слова, чтобы отдать должное красоте, силе и изяществу зверей. А когда дошла до возвращения им сущности, мама накрыла мою руку своей. Не прозвучало ни единого упрека, что я подвергла опасности себя или чуть не лишила ее свободы. На мамином лице светилась лишь гордость.

– Драконы свободны, – прошептала Пин’эр. – Я считала, они больше не вернутся в наше царство.

Я продолжила свой рассказ и старалась отвечать на их вопросы максимально подробно. Но если воспоминание причиняло слишком много боли, – а я просто не могла это скрыть, – быстро меняла тему. Когда мы закончили, солнце высоко поднялось на лазурно-голубом небосклоне.

И только сейчас я развязала свой мешочек и полезла в него. Пальцы нашли холодную, как пригоршня снега, печать, которую мне отдал Небесный император. А сердце забилось так быстро, что едва удавалось вдохнуть. Я сползла со стула и опустилась на колени перед мамой.