Дочь Лунной богини - [152]

– Ваше Небесное Величество, прежде чем вы вынесете приговор, я как ваш верный слуга обязан напомнить, что сегодня первый лучник Синъинь спасла Небесную армию из мерзкой чудовищной ловушки Царства демонов. И воины собрались снаружи, чтобы выразить ей свою благодарность. – Он указал на вход в помещение.

Я недоверчиво подняла голову, а затем, пошатываясь и не обращая внимания на боль, которая вспыхивала от каждого движения, поднялась на ноги. Медленно повернувшись, я проследила за рукой генерала Цзяньюня. И придворные, закрывавшие мне обзор, расступились, но продолжили о чем-то шептаться между собой.

У входа стояла Шусяо, а прямо за ней собралось целое море небесных воинов, которые заполнили все пространство перед залом. Они как один согнулись в поклоне, отчего солнечный свет заиграл на их золотисто-белых доспехах. Сердце подскочило к моему горлу, а боль в теле утихла. Едва сдерживая слезы, я поклонилась им в ответ.

Я не была преданна Небесной империи, но оставалась верна своим друзьям и тем, с кем бок о бок сражалась и проливала свою кровь. Когда я выпрямилась вновь, то встретилась взглядом с Шусяо и тут же подняла руку, приветствуя ее. Я не сомневалась, что мне есть за что благодарить подругу. Кто еще мог сообщить генералу Цзяньюню о сражении и привести сюда всю армию?

Армию Небесного императора.

Внезапно я почувствовала, как по затылку расползаются мурашки. И, опомнившись, развернулась, а затем опустилась на колени. Но я не собиралась умолять или выпрашивать прощение. Это все равно не привело бы ни к чему хорошему.

– Ваше Небесное Величество, я не предательница. Я выполнила условия нашей сделки и рассчитываю на вашу справедливость.

Я не старалась выразиться как можно изящней, а голос и вовсе охрип от крика. Но… как бы все ни закончилось, я чувствовала покой, ведь сделала все что могла.

Шепот в зале стал громче, и несколько придворных покачали головами. Но и воины не расходились, продолжая стоять у входа в зал.

Лицо Небесного императора напоминало маску царственного спокойствия, без единого следа эмоции или ярости, которые искажали его еще пару мгновений назад. А когда он заговорил, его голос звучал ровно и невозмутимо.

– Первый лучник Синъинь, в благодарность за твою доблестную службу мы выполним твою просьбу. Чанъэ прощена и отныне может спокойно покидать Луну. Но она должна и впредь выполнять свои обязанности и обеспечивать восход Луны каждую ночь… без исключений.

На мгновение повисла тишина. А затем воздух за пределами зала Восточного света зазвенел от радостных криков. Если и оставался кто-то, не согласный с этим решением, – императрица или министр У, – то их возражения остались без внимания. Я села на пятки, чувствуя, как напряжение покидает тело, хотя в голове тут же заметались мысли. Помилование императора – великодушный жест. Благородный. И совершенно неожиданный. Я, как и он, прекрасно понимала, что не выполнила задания. Не принесла ему того, чего он так хотел. И император имел полное право отказаться выполнять свою часть сделки и осудить меня. Вот только Его Величество прекрасно умел все просчитывать и разбираться в настроениях придворных и своих воинов… поэтому решил сохранить их уважение и свою репутацию. Но я услышала в его словах угрозу. Он запомнил случившееся. И в следующий раз не стоит даже просить о пощаде.

Император взмахнул рукой, и передо мной появилась сверкающая, как звезда, печать. Я обхватила ее пальцами и, согнувшись всем телом, прижала лоб к холодному каменному полу. Нет, я не испытывала ни смирения, ни благодарности, но была обязана до конца исполнить свою роль в этом фарсе. Боль терзала каждый сантиметр тела, и у меня не получалось избавиться от страха, что все это окажется уловкой. Теперь доверие давалось мне непросто. Но и радости я сдержать не могла. Она вырвалась на свободу и пронзила меня, как лучи солнца – бесконечное небо.

Теперь я могла отправиться домой.

Глава 39

В своих мыслях я преодолевала этот путь тысячу раз, хотя вживую пролетала всего однажды. Сначала я увидела множество лунно-белых османтусов и сверкающее вдалеке лавровое дерево, затем – широкую серебристую крышу и сияющие каменные стены дворца Чистого света. Мой дом. Закрыв глаза, я вдохнула пьянящий аромат османтуса. Если это и сон, то я не хотела просыпаться.

Я остановила свое облако и спрыгнула на землю, освещенную фонарями. В любой момент мама или Пин’эр почувствуют появление посетителя, что, несомненно, их напугает. Но не успела я сделать и нескольких шагов, как двери распахнулись, и на крыльце появилась стройная женщина в белом халате с красным пионом в волосах. Ее лицо побледнело, а губы сжались в одну линию.

Посетители здесь бывали редко, и обычно это приносило несчастье или дурные вести. Но я уже не тот ребенок, который, боясь неизвестности, убегал с Пин’эр и цеплялся за нее.

Мне всегда казалось, что время здесь остановилось, но маму я узнала бы где угодно. Губы сами собой растянулись в улыбке, а ноги понесли меня по каменной дорожке. Никогда раньше они не казались такими легкими. А сердце… сердце раскалилось добела, сияя ярче всех звезд на небесах.