Дочь Лебедя - [57]

Однажды я даже дошла до Маре, расстояние, которое я никогда не преодолевала пешком. В восемь утра я оказалась у дверей студии Делоборда, когда евреи — владельцы лавочек подметали тротуар перед входом. В канавках вдоль тротуара текла чистая вода. Я посмотрела на угол, где впервые увидела Феликса…

Однажды утром, когда я была больше похожа на привидение, на меня снизошло простое и христианское решение. Отец заболел как раз в то время, когда я пыталась себя убить, и меня спасло Божье провидение, чтобы я ухаживала за ним. Провидение показало мне свою силу — мне следовало посвятить себя своему отцу, и я выполню его волю.

Нгуен учил меня, как следует снимать жир с бульона, пока кипят кости. Он учил меня резать лук-шалот так, чтобы он напоминал деревце. Я купила красивые салфетки, каждое утро срезала в саду цветок и ставила его в прозрачную вазочку, которую купила специально, ставила ее на поднос вместе со слабым жасминным чаем и несла отцу. Я позвонила доктору Эмери в Лондон, и он объяснил, что гепатит продолжается три недели, и что мне тоже нужно принимать лекарства. И что нужно точно знать, какой вид гепатита у отца. Французский доктор дал мне список трав, и я делала из них отвары. Отец уже не швырял в нас тарелками с едой, но иногда я находила его очки для чтения на полу и рядом скомканные газеты.

— Тебе что, больше нечего делать? — время от времени интересовался отец, но говорил он это с улыбкой, и я не злилась на него.

Я частенько спала на кушетке в его комнате, так как могла ему понадобиться ночью.

— Мне уже лучше, — говорил он, не желая, чтобы я ухаживала за ним в ночное время. Но я накрывалась клетчатым пледом и пыталась дремать в темноте.

Отец неохотно разговаривал со мной. Достаточно того, что между нами была Джулия, теперь еще прибавился и Феликс. Когда он подолгу сидел в ванной из целебных трав, которую я готовила для него, я шарила по полкам и шкафам, желая найти записку, фотографию или хоть что-нибудь, что могло связать его с Феликсом. Я нашла три австрийских шиллинга и гадала, ездили ли они вместе в Вену…

Однажды Нгуен принес конверт, который, видимо, оставили внизу у двери. Меня не было в комнате, когда отец вскрывал его. Когда я вернулась, он уже порвал большую черно-белую фотографию на крохотные кусочки. Они валялись у него на покрывале.

— Что это? — спросила я.

— Мусор, — ответил отец. Я увидела у него на глазах слезы. Я собрала кусочки и пошла в кухню, чтобы их выбросить. Неожиданно я решила отнести их в свою комнату и там собрать воедино, но Нгуен был в холле и забрал у меня эти кусочки, как будто он специально ждал меня. По бумаге было видно, что фото печатали в дорогой мастерской. Когда я вернулась в комнату отца, постель была пуста и дверь в ванную комнату закрыта. Я села на постель и увидела на полу маленький клочок бумаги. На нем были напечатаны следующие слова:

«Маленькая птичка решила, что может летать, но разбилась».

Я сразу же пошла и поставила свечку всем святым. Когда я вернулась домой, то выбросила книгу по популярной астрологии. Я также вычеркнула телефон Розы из своей записной книжки.

Однажды позвонила Сильви. Я сказала Нгуену, что не хочу говорить с ней. Но как-то она перехватила меня.

— Мне так много нужно рассказать тебе, — сказала Сильви. — Поверь мне, ради Бога!

Но я так боялась услышать то, что она может сказать мне. Я ответила, что ничего не хочу слышать, и почувствовала, что принесла огромную жертву. Через несколько дней она позвонила опять. Отец уже лучше себя чувствовал, и он сам говорил с ней.

— Сильви просила тебе передать, — сказал он, — что она беременна.

«Ты выиграла, — подумала я. — Ты — единственная из нас, кто выиграл!»

2

Мой отец занялся продажей подделок и репродукций. После того как закрылся магазин на Рю Джекоб, он сказал, что для того, чтобы выжить, это просто необходимо. Мишель уехал в Прованс. Он приглашал нас приезжать и навещать его, когда нам захочется, но мы прекрасно понимали, что говорил он это только из вежливости.

Когда я паковала вещи, чтобы освободить эту огромную квартиру-апартаменты, я нашла урну с прахом Джулии. Она стояла в плотной картонной коробке в гардеробе. Я взяла с собой два чемодана одежды, коробку книг и положила урну в маленькую сумку.

Мы выехали из апартаментов ровно через четыре года после смерти Джулии. В тот вечер мы поужинали с отцом в «Куполе», хотя он уже так давно не ходил по ресторанам! Он возненавидел выходить из дому, поскольку боялся столкнуться с людьми, которые знали его раньше. Но дома не было еды, и я решила, что это может нас развеселить.

Когда я выходила из комнаты, то потушила ароматную свечку, горевшую в гостиной. В стаканчике оставалось несколько сантиметров зеленого воска, и не было смысла зря переводить его. У меня разболелась спина и шея от того, что я двигала мебель и паковала ящики. На улице было сыро, у меня также начали болеть и руки. Мы стояли у дверей дома и молча ждали такси. Мы стояли возле этой двери в последний раз. Новый адрес казался мне нереальным, какой-то выдумкой, но все было уже упаковано и мы могли переезжать. Я почти поверила, что мы потеряли все, но мой отец считал, что здесь какая-то ошибка. Я уже распрощалась с мыслью о счастливой жизни, подобные надежды годны были разве что для шлюх. Я уже не выезжала из Парижа два года. С тех пор, как ушел Мишель, мы перестали путешествовать. Когда я вернулась к отцу, моя жизнь по моей доброй воле сузилась до занятий хозяйством и домом. Потом вдруг, почти незаметно, мои занятия сузились до усилий, чтобы мы просто могли выжить.