Дочь бакенщика - [2]

После долгого мучительного пути во мраке замелькал огонек. То было родное село Варвары — Ивановка. Хорошо бы добраться туда затемно, чтобы не заметил их никто. Варвара знала, что ей нельзя попадаться на глаза отцу, но была у нее в селе подруга детства. Они смогут попроситься к ней, отогреться. Варвара покормит ребенка, подруга, может, найдет им какую-нибудь одежонку. А там — подальше от дурных глаз, можно и в город.

Но, как они ни торопились, дошли до Ивановки только на рассвете. В избах во всех концах деревни зажигались огни. На улицах стали встречаться люди. Варвара не решилась идти дальше с Мэрданом: если там, откуда они бежали, был мулла, здесь — поп. Она оставила Мэрдана у моста, на краю села, и поспешила с дочкой к дому подруги. Надежды Варвары оправдались. Ей удалось и покормить и закутать потеплее ребенка. Подруга дала ей свою шубейку, а для Мэрдана нашлась старая шапка.

Конечно, хорошо бы еще поесть горячей картошки, да нельзя — совсем уже рассвело.

Варвара заторопилась к мужу. Но сразу же за воротами столкнулась с людьми, которые, наверное, возвращались с заутрени. В маленьком долгополом человеке, шедшем впереди других, она узнала сельского попа. Варвара остановилась как вкопанная. Повернуть назад? Кинуться в сторону?.. Но ноги не подчинялись ей.

Поп вгляделся в лицо молодой женщины и вдруг закричал:

— Да не Варька ли это, не Матвея ли нашего дочь? Глядите, она! Истинный бог, она! Эй, православные!..

— Доброго утра, батюшка, — не произнесла, а еле пролепетала Варвара и низко поклонилась.

Но поп будто не слышал ее, все кричал:

— Христиане, православные! Это она надругалась над святой верой нашей, покрыла нас позором. Это она великого греха не убоялась, с татарином спуталась, собачья душа!

Толпа сомкнулась вокруг Варвары. Все глаза устремились на нее со злобой. Словно волчьи, они были дики и зловещи. Толпа зашумела. Все громче раздавались выкрики:

— Ах, бесстыжая, бесстыжая!

— Шею надо свернуть ей, поганой!

— Разорвать на клочки и бросить собакам!

— Я с нее шкуру сдеру, с проклятой, — сказал один и, словно собираясь выполнить свою угрозу, снял рукавицы.

Он отбросил их в сторону и шагнул к Варваре, жавшейся к воротам. Но тут кто-то загородил ему дорогу:

— Погоди сдирать. Сперва свою вырасти, с нее и сдирай!

— Ах ты, бродяга, заступаешься!

— Дай ему самому, Гриша!..— послышался голос поповского зятька Зиновия.

— Не больно-то дашь!

Поп забеспокоился: такой ход дела его не устраивал.

Ища себе поддержку, он шарил глазами в толпе и увидел понуро стоявшего позади всех Матвея Ивановича, отца Варвары.

— Эй, христиане! — Истошный визг попа покрыл все остальные голоса. — Вон стоит отец блудницы. Пусть он докажет свою преданность святой церкви, пусть сам судит изменницу!

— А ну, Матвей Иванович!..

Высокий кряжистый Матвей Иванович покачнулся и медленно вышел вперед. Варваре показалось, что в ее отце собрано сейчас все существующее на свете зло. Она смотрела в его налитые кровью глаза и знала, что не дождется от него пощады. А вдруг, вдруг проснется в нем отцовское чувство — мелькнула мысль. Варвара с мольбой упала на колени перед Матвеем Ивановичем.

— Отец! Родный мой!

— «Отец»! Хи-хи-хи… — послышался опять голос попа.

Его визгливый смех будто повис над толпой. Этот смех еще сильнее разжег загоравшийся в набожном старике гнев.

— Отцом тебя называет, Матвей Иванович, хи-хи-хи... Родным называет... Что ты скажешь?..

— Я?..

Старик шагнул к Варваре.

Несколько мужиков, почуяв недоброе, преградили ему дорогу:

— Брось, Матвей!

Матвей Иванович, кажется, и не слышал. Отшвырнул всех, будто перед ним были легкие снопы, а не люди, и схватил огромной рукой дочь за ворот:

— Вот что скажу!.. — Старик ударил ее изо всей силы по лицу и тут же сбил с ног свою старуху, которая прибежала на крики и пыталась заслонить Варвару.

Поп, путаясь в длинных полах рясы, подбегал то к одному, то к другому:

— Православные! А вы что смотрите!

Несколько человек, которые только и ожидали «благословения», накинулись с кулаками на валявшуюся в снегу Варвару и на тех, кто старался поднять ее на ноги.

Раздался раздирающий душу вопль Варвары:

— Дите, дите мое убивают, а-а-ах!

Бессильные руки матери потянулись к упавшему под ноги ребенку. Вот она схватила завернутый в тряпки живой комочек и, прижав к груди, упала ничком: «Я вытерплю... вытерплю. Только бы дочку не убили, не покалечили...»

— Ради Христа!.. Ради ребёночка! — молила она всех.

Поп пронзительно закричал:

— Ребеночек?.. Хи-хи-хи... Не ребеночек, а ублюдок. Спасемся от напастей, православные, заслужим милость господню, изничтожим хулителей нашей веры!

Слова попа еще сильнее разъярили Матвея Ивановича.

— Грех на душу принимать из-за тебя, сукина дочь! Для этого я тебя растил? — зарычал он и снова бросился на Варвару.

Но на этот раз старуха и еще кто-то из мужиков удержали его.

— Довольно, образумься, Матвей... Батюшка чего не скажет!

— Точно!

Старик обхватил руками голову и, застонав, тяжело шагнул в сторону.

Неожиданная защита вселила в Варвару надежду на спасение. Ей даже показалось, что у нее прибавилось силы, и она, опираясь на локоть, попыталась подняться, чтобы скорее бежать отсюда со своим ребенком. Но тут к ней подскочил худосочный, отталкивающей наружности человек, сдавил ей коленями грудь и схватил сухими, цепкими пальцами за горло.