Добрые книжки - [95]
— Папа, тебя мама домой зовёт на ужин. Она макарон нажарила.
— Ах, макарон! — воскликнул Алексей Николаевич. — Это событие никак нельзя пропустить, драгоценный мой отпрыск, поспешим домой!..
И покинул двор вместе с сыном, оставив в глубоком замешательстве Павлика, детвору с расплющенными кулаками, голову Виктора Леонидыча, умильно застывшей в форточке, и перемешанных друг с другом Нюхача и Слухача.
— Пришёл хороший человек, навёл смуту во дворе и назад потрынкал! — сказала голова Виктора Леонидыча. — Чудны дела твои, Господи!..
В полицейском протоколе отметили, что арестованные граждане, которых в полуживом состоянии обнаружили без документов в посёлке Октябрьский, ранее привлекались к уголовной ответственности за мошеннические сделки с недвижимостью. А сейчас граждане находятся в федеральном розыске за систематические кражи трупов из морга с требованием выкупа у родственников. Остаётся только согласиться с восклицанием Виктора Леонидыча о Господних чудесах, которым несть числа, и благодаря которым, по совести говоря, мы и продолжаем существовать. Каждый в своём теле.
*****
Замечу, что нет ничего хуже переедания. Отсюда и малоподвижный образ жизни, и излишний вес. А ведь многие граждане не любят слишком толстых людей, особенно девушки воротят свои придирчивые носики от толстых людей, точнее говоря, обращаются с ними, как со слегка грубоватыми живыми игрушками, с которыми можно иногда забавляться и потихоньку плутовать, распутывая и запутывая свои хитрые женские интересы, но в самый решительный момент напрочь отвергнуть любовные притязания, обидно рассмеяться и дать отворот-поворот. Некоторые из нас и побаиваются толстых людей, но не оттого, что толстяки своей неповоротливостью и тяжестью несут некоторую угрозу нашей целостности — напротив, толстые люди зачастую добродушны и аккуратны в сообщительности — но оттого, что обывателя всегда пугает и отталкивает всё то, что не похоже на обывателя, мы где-то наивно полагаем, что это может быть заразно, а мы совсем не хотим становиться такими же.
Понятно, что здесь довлеет элемент шизофренический, даже маниакально запутанный, что-то вроде самокритичного замозашквара, но так уж оно есть, и с этим ничего не поделать.
Одним незатейливо-ярким ранним утром Алексей Николаевич, по просьбе своей возлюбленной супруги, решился наконец-то вынести мусор из дома, умудрился захватить всё скопище переполненных запашистых пакетов, и насуплено поскакал к мусорным бакам. Здесь он встретил Якова Петровича — соседа по дому, мужичка весьма упитанного и громоздкого. Крайне небрежно выглядел сегодня Яков Петрович, вид имел усталый и не выспавшийся, при ходьбе издавал какие-то свистяще-хрипящие шумы, при разговоре тяжело дышал.
— Худеть бы тебе надо. — сочувственно произнёс Алексей Николаевич.
— Надо. Очень надо мне похудеть — сам понимаю, но не догадываюсь, каким способом это быстренько сделать.
— Жрать надо меньше.
— Если я буду меньше жрать, то во мне неудовлетворённость зудеть начнёт. — сообщил Яков Петрович, пытаясь доверчиво улыбнуться. — Я себе цену знаю, я в неконтролируемом виде могу пуститься во все тяжкие и с дуба рухнуть.
— Так уж и с дуба? Не наговаривай, мы все тебя давно знаем, ты и мухи не обидишь.
— Мухи не обижу. — покосился в сторону мусорных баков Яков Петрович, словно бы призывая в свидетели необиженных мух. — Могу себя обидеть.
— Нет, Яков Петрович, ты эти мысли прочь гони. — дружески дал щелбана по пузу приятеля Алексей Николаевич. — Известны многие способы, чтоб сбросить лишний вес, подыщи для себя самый удобный и займись им.
— Чем я только не занимался, Алексей Николаевич, о некоторых вещах и вспомнить стыдно. А вот ты любопытен до всякого странного дела, даже до того, которое тебя нисколько не касается, может быть ты знаешь совсем непривычный способ, чтоб сбросить лишний вес. Поделись со мной своими знаниями.
Алексей Николаевич покосился в сторону родного подъезда, припомнил пельмешки, налепленные с вечера любимой женой и так ласково приглашающие к непривычно вкусному завтраку. Но Алексею Николаевичу трудно было отказать человеку, просящему о помощи, в области моральных принципов и подвижничества он был категоричен.
— Кажется, я недавно читал что-то про сброс лишнего веса. — словно бы нехотя, Алексей Николаевич порылся в своей витиеватой памяти. — Но там ситуация была гораздо проще, чем нам требуется, она касалась не людей, а баранов. Причём, она имела несколько пикантный момент, поскольку бараны объелись незрелого гороха и непомерно раздулись, отчего даже передвигаться по пастбищу не могли. Кажется, даже помирать принялись, и тогда пастух принял единственно правильное решение: заставить двигаться баранов во что бы то ни стало!.. Он взялся за хлыст и принялся настолько яростно лупить скотину, что те были вынуждены взреветь и носиться по пастбищу, уворачиваясь от хлыста, тем самым ускоряя пищеварение и испуская излишние газы. Всего за полтора часа экзекуции из стада баранов никто не успел помереть, а всякий похудел и принял настолько спортивно-атлетический вид, что и соседские козочки стали заглядываться с шебуршащим любопытством.
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Сэм Дюшан, сочинитель шпионских романов, вдохновленный бессмертным шедевром Сервантеса, придумывает своего Дон Кихота – пожилого торговца Кишота, настоящего фаната телевидения, влюбленного в телезвезду. Вместе со своим (воображаемым) сыном Санчо Кишот пускается в полное авантюр странствие по Америке, чтобы доказать, что он достоин благосклонности своей возлюбленной. А его создатель, переживающий экзистенциальный кризис среднего возраста, проходит собственные испытания.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.