Добрые книжки - [46]

Поезд действительно притормаживал у Липовой Горы, странное путешествие Алексея Николаевича приближалось к концу.

— Оксана Кузьминишна, а вы бесповоротно решили, что дальше поедете, до вокзала? — чуть стыдливо и неуклюже бормотал Алексей Николаевич. — И ко мне в гости вы не желаете заскочить хоть на минутку? А жена бесконечно вам будет рада, и детишки тоже создадут приятную вечернею обстановку.

— Нет уж, нет. — категорически протестовала девушка, отмахиваясь ладошками и отделываясь умилительной улыбкой. — Обязательно в следующий раз я заеду к вам в гости, и мы весело обсудим события этого дня, а сейчас я устала, мне очень хочется домой.

— Оксана Кузьминишна, душевнейшим образом вас за всё благодарю!..

— До свидания, Алексей Николаевич! Вот вам и поцелуй на прощание, только не берите ничего ненужного в голову — всё было очень хорошо!..

— Всё было просто чудесно!.. прощайте!..

Распрощавшись с Оксаной Кузьминишной и пообещав, что в дальнейшем будет внимательно относиться к своему здоровью и не злоупотреблять распитием алкоголя с малознакомыми людьми, Алексей Николаевич сошёл из вагона электрички на своей станции, проводил поезд восторженным взмахом руки, но не сразу поспешил домой, а решил ещё немного посидеть на скамеечке, приветливо вытянутой вдоль платформы. Тёмно-багровая станция Липовой Горы стыдливо освещалась парочкой фонарей и неправдоподобно далёкими звёздами. Хмель терпеливо выветривался, но усталость с мечтательной медитативностью кружилась в голове и прислушивалась к окружающему миру. Город старался заснуть, хотя сделать это совсем не просто поздним летним вечером, с каждым часом, с каждой минутой, приближающимся к зябкой осени.

Чуть поодаль от Алексея Николаевича сидели две скомканные женщины неопределённого возраста и расположения духа, совершенно ни на кого не обращали внимания, а громко перешёптывались и изымали какие-то меленькие кусочки из продуктовых сумок, чтоб незаметно проглотить.

«Бедовая ты девица, ох и бедовая! ведь прекрасно знаешь, что Кондратий Степаныч твой женат, и жену свою никогда не бросит, а ты с ним всё расстаться не можешь, шуры-муры с ним крутишь!.. Ведь давеча он целую неделю у тебя провёл, целую неделю из койки не вылезал, резвился, словно, тыщу лет с девкой не гоношился — а ведь пожилой человек совсем, мог и помереть сгоряча, или там от инфаркта какого-нибудь сдохнуть!..» — «Да сплюнь! типун тебе на язык!!» — «Да чего мне сплёвывать? Мужики в его возрасте сплошь и рядом долго не живут, а помирают. Я даже сообразить не могу, чего он жене своей сказал о том, где пропадал целую неделю! И тебе врёт напропалую, и жене своей врёт — такая препоганая стезя у вас с ним получается» — «Люблю я его. И он меня любит, а уж как у нас с ним дальше пойдёт стезя — того мы ведать не могём.» — «Куда уж тут мочь, раз ты такая девка бедовая, а он кобель старый и блудливый. Бедовая ты девица, совсем бедовая!..»

— Э-э, Кондратий Степаныч, да ты проказник! — воскликнул Алексей Николаевич, мигом соображая, у кого и с какой целью провёл всю прошедшую неделю неугомонный дядюшка, прикрываясь заботой о здоровье любимого племянника, и почему он не пожелал рассказывать супруге о своих пылких приключениях, а сослался на амнезию. — Вот видишь ли какой гусь оказался ты, Кондратий Степаныч, а я чуть было голову себе не сломал, блуждая по твоим следам!.. Чуть было не рехнулся напрочь, а ты оказывается просто гусь!..

И пьяненькой, утомлённо-счастливой походкой Алексей Николаевич отправился домой, намереваясь как можно скорее отужинать очаровательными голубцами, состряпанными заботливой супругой, выпить крепкого чая с малиновым вареньем, изготовленным из свежих ягод собственного сада, и наконец-то завалиться спать. Всё лучшее когда-нибудь заканчивается. И всё лучшее только впереди.

Книжка Умелых Рук

Суровая русская весна исполнена нетерпения и снисходительной предприимчивости, поскольку за тот короткий срок, который подарила весне наша лукавая и непредсказуемая природа, ей должно успеть украсить закостеневшие сады, расковать реки от злобно похрипывающего льда и пригреть всяческую божию тварь. Это неизъяснимое сочетание холодного солнца и тёплых ветров, это празднество возрождения земли, что каждый год возносит русского человека на новую ступень благодушия, уверенности в собственных силах и безоглядной любви ко всему живому. Эта светлая радость хранится в нём до самых первых минуток осенних подслеповатых дней, когда на смену упоительным забавам приходит беспричинная печаль, прячет голову под одеяло и остатками культурных переживаний обогащает внутренний мир русского человека. Впрочем, слишком уж всё это происходит бесцеремонно.

Алексей Николаевич и его расторопный деловитый приятель Дмитрий Романович, пребывая в очередной весенней заботе о пернатых, сколотили около десятка крепких скворечников, и укатили в берёзовую рощу, которая чуть стыдливым и даже заискивающим образом расположилась за речушкой с вызывающе-странным названием Великая. Старожилы рассказывали, что во времена татаро-монгольского ига здесь были повсюду разбросаны целебные родниковые источники, куда частенько заезжали ордынские ханы с целью оздоровительного отдыха. Желая пресечь курортные набеги супостатов, местное население разворошило лопатами и граблями все родники, которые слились в едином порыве водной стихии, смешались с заливными лугами и проложили речное русло. Когда же сюда вновь заявился хан Мамай, заразившийся во время разбойных набегов чесоткой и прочими паршивыми болезнями, то понял, что исцеления ему здесь не видать, как собственных ушей, возвёл руки к небу и сообщил, что КАРА ВЕЛИКАЯ потрясёт всех угнетателей русской земли, ибо никогда не знаешь, чего можно ожидать от этих людей и от этой вселенной. Речку с тех пор прозвали Великой.