Добрые книжки - [37]

— Да кто вы и что вам тут нужно? — ещё более напугано воскликнул Алексей Николаевич.

— Да зачем же вы так дрожите? — покопался в карманной рухляди добрый самаритянин, извлёк сигаретку, напоминающую про улику Кондратия Степаныча, и отправил её в рот. — Вы напрасно меня пугаетесь, я ничего плохого вам не сделаю. Хотя шишками кидаться я мастак, но и шишками кидаться в вас не буду.

— Эге, я вижу, что вы заядлый шутник, да мне сейчас не до шуток.

— Если вы чем-то опечалены или немного не в себе, так разве это повод для пренебрежения шуткой?.. Самые смурные и дотошные до какой-то комической серьёзности люди — это здешние грибники, и у меня с ними постоянные стычки на этот счёт. Но на грибника вы не похожи, отсюда я смею сделать вывод, что вы не грибник.

— Сегодня я не грибник, сегодня я тороплюсь в село Лютово, а не имею расположенности к шуткам оттого, что недавно пережил очень неприятную историю с велосипедисткой-утопленницей, и у меня камень на душе. Хотя я никоим образом не виноват в её утоплении, даже напротив, пытался спасти её.

— Как же она утопла?.. Должен же быть кто-то, кто подвигнул её на это безрассудство?

— Там цепь из сумасшедших обстоятельств, похоже, и сама велосипедистка в них не слишком разобралась, а сразу побежала к колхозному озеру и утопилась.

Мозглявая фигурка самаритянина поворотилась в сторону озера и слабо вздохнула.

— Представьте, а мне только сегодня довелось узнать, что в этом озере принято регулярно топиться, просто за моду себе взяли местный девицы топиться. — сообщил Алексей Николаевич. — Я подозреваю в этом некую форму эпидемии, связанную с предменструальным синдромом, хотя, специально этот вопрос ещё не успел рассмотреть.

— Ну, если возникает потребность утопиться, так что же теперь делать? Не в ванной же без пользы бултыхаться?.. Сами знаете, какие сейчас ванны маленькие и неудобные.

— Опять изволите шутить. — Алексей Николаевич отмахнулся от колечек дыма, испускаемых шустрой сигаретой. — Считаете, что это очень смешно, когда прекрасная девушка, да к тому же и велосипедистка, в озере топится и исчезает с концами?..

— Простите, ради Бога, я вовсе так не считаю. — сказал добрый самаритянин, вздохнув куда более сочувственней прежнего. — Мне просто представляется мысль, что не всё так ужасно с этой вашей велосипедисткой, поскольку она, как и все мы, обладает бессмертной душой, и ныне обретается рядом с нами, кружит над нами и всматривается в нас с непостижимой незамысловатостью умиления, однако, не способной передать послание о том, что ей сейчас очень хорошо пребывать вне своего бренного тела, что ей гораздо лучше, чем нам!.. Позвольте, Алексей Николаевич, я пройдусь с вами до развилки, откуда поверну в свою сторону, а вы повернёте на село Мужево, от которого до Лютово рукой подать. А по дороге вы мне расскажите про велосипедистку и про все прочие невзгоды, потрясшие вас за этот день.

— Как хотите, извольте, я пройдусь с вами до развилки.

И уже не испытывая недоумения от удивительной встречи в лесу, Алексей Николаевич продолжил путь с добрым самаритянином, рассказывая с поэтической пылкостью и сокровенностью подробности происшедшего с ним за день. Особенно упирал на трагическую, но одновременно являющую собой пик недоразумения, смерть велосипедистки, поскольку не мог объяснить её ни с одной психологической стороны. Даже мимолётная любовная связь с таксистом Витьком не является объяснимой причиной суицида, поскольку ни к чему не обязывает ни в хорошем смысле, ни в плохом.

— Вы меня можете и не слушать, поскольку я здесь шагаю рядом с вами, словно сбоку припёка, — сказал добрый самаритянин. — но начало суицидальной склонности у девушки было положено ещё во времена первых увлекательных поездок на велосипеде. Я не понимаю, зачем нашим молодым девкам нужны эти драндулеты, от них же бесстыдством отдаёт и формой непослушания. Для чего девка садится на велосипед, если не торопится как можно скорее покинуть мужское наставничество и руководство?

— Да мало ли что на уме у свободного человека. Право, вы слишком недолюбливаете велосипеды и преувеличиваете их влияние на женскую эмансипацию.

— Нисколько не преувеличиваю. Вот послушайте, мне тут припоминается история про совсем юную девочку, которая умоляла свою матушку, чтоб та купила ей велосипед. Да не просто просила, а чуть ли не ежеминутно надоедала своими канючаниями и обещаниями сотворить какую-нибудь дрянь, если ей не купят велосипед, что и вывело матушку из себя. «Вот уж будет тебе велосипед!» — сказала матушка и при помощи слесарных инструментов скрутила обе девочкины ноги в колёса, и стала дожидаться, пока девочка либо умрёт, либо куда-нибудь укатит. Не трудно догадаться, что девочка скоропалительно померла. И с тех пор, всякий раз, когда матушка задумывала приобрести себе что-нибудь вкусное и праздничное, ей мерещились детские ноги, яростно крутящие педали и скулящие от вожделения, и матушке становилось противно даже мечтать о чём-нибудь, кроме велосипеда. Таким образом выяснилась, что натура у девочки была тонкая, натура была ранимая, но угадывался в ней огонёк необузданного сладострастия, и поэтому своевременная смерть только пошла девочке на пользу.