Добрые книжки - [24]

— Совсем народ обнищал. — горестно произнёс он. — За всех жителей страны я не скажу, но имеется официальный прожиточный минимум, а там всё нарисовано предельно ясно.

— Это вы неправильно про меня подумали. — отмахнулся Алексей Николаевич и напряг всё своё наитие. — Я не оттого ищу окурок, что мне курить хочется — я вообще не курю — а оттого, что он мне нужен для указания направления. Вернее, я уже догадался про направление, но мне только подтверждение надо найти, и с этой целью я в окурках копаюсь. Это такой процесс дедукции — если вам это слово о чём-то говорит.

— А вот скулить и оправдываться русскому человеку совсем не обязательно. — труженик бывшей овощебазы постарался сделать вид, что не замечает Алексея Николаевича, а если всё-таки замечает, то отчасти презирает и способен сбить Алексея Николаевича с панталыку, но строптивые каверзы из заполненного стакана увлекали его к душевным разговорам. — Я ведь к тому изъясняюсь, что если человек хочет покурить и копается в выброшенных окурках, то это никому не даёт права его обзывать или требовать, чтоб он зарабатывал себе на жизнь любыми способами, вкалывал всё больше и больше. Куда уж больше? — хочется спросить мне у таких деятелей. По-вашему, мы живём настолько хреново, оттого, что не работаем на трёх работах, что мы чуть ли не должны спать и срать на рабочем месте, где, кстати сказать, нам много чего не позволительно, в том числе и водки выпить?.. А может быть, мы живём хреново потому, что в стране, самой большой и богатой по ресурсам, всё бабло распиливается в коррумпированной правящей верхушке?.. То есть вы так прямо и считаете, что всё говно в стране творится не оттого, что хорошие должности и крупные предприятия принадлежат друзьям Путина, которым вообще пофик на страну, неееееееет!.. для вас всегда весь мир виноват, хохлы, конечно, виноваты, и мужичок русский виноват, потому что он русский и потому что он мало работает!.. По-вашему, только сталин и гулаг — то бишь, регулярная массовая экзекуция — способны навести порядок и радужность провинциального бытия. Ну да.

Алексей Николаевич уставился на рыжий ботинок труженика бывшей овощебазы, из-под подошвы которого пытался выбраться испуганный искомый окурок.

— Подними-ка, дяденька, свою ножку! — попросил Алексей Николаевич,

— А??

— Ножку подними, прошу. Вот эту ножку, самую чуточку.

— А ты такой борзый, да? — ничуть не внял просьбе труженик, а намеренно прихлопнул кулаком по ноге, удостоверяя свою власть над своей ногой и своими поступками.

— Вовсе я не борзый. — как можно добродушней улыбнулся Алексей Николаевич, переживая за окурок, и представляясь чем-то вроде малость шибанутого. — Я так, просто зашёл сюда на минутку и свои делишки мухлюю, никому не мешаю. Просто попросил ногу поднять.

— Вчера, после тренировки по боксу, я сел в троллейбус и поехал к очередной своей азербайджанской девушке — у меня много бывает всяких кавказских тёлочек, у них запросы обычно те же самые, что и у русских девок — тупопёздность, гламур и бухло. И вот вчера, короче, еду я в троллейбусе и наблюдаю такую замечательную картину…

— Да подними ты ногу, я тебя по-хорошему прошу!

— Нет, ты послушай, какую замечательную картину я вчера вижу в троллейбусе. Двое натуральных кавказцев в шапках «ЯРУССКИЙ» и «КАВКАЗСИЛА» отказались платить за проезд, а контролёром работал пожилой мужичок лет шестидесяти, он даже плесенью попахивал, и ничего с ними поделать не мог, только талдычил: оплатите проезд! оплатите проезд!.. Ну, тогда я и подошёл к ним, а у них сразу же очко сузилось, и один из них даже обоссался от страха, такую смешную морду скособочил, что ему только ведро спермы в пердальник закатай от души — так он и закукарекает!.. Ну, я тогда и говорю: заплатите за проезд!.. А они сразу залопатали на своём «не бей нас, брат!» (а я же боксёр, это же сразу видно, и понятно, что меня нужно бояться), прощения попросили. Ну, я тогда и заставил их заплатить за проезд и поклясться, что они больше не будут себя плохо вести — вот как-то так всё было. Вчера это всё приключилось, когда я после тренировки возвращался.

— Ногу подними.

— Да пожалуйста. — и боксёр действительно поднял ногу, позволяя Алексею Николаевичу вызволить искомый окурок. — Ведь кавказцы смелые только в интернете и перед теми, кто не может их вздрючить. А если ты можешь их вздрючить, то они тебя боятся и уважают… Водки выпьешь со мной?

— Эх, дорогой ты мой человек! — с неимоверной радостью, идентифицировав окурок как принадлежность Кондратия Степаныча, наш герой залпом осушил предложенную ему ёмкость и ткнул пальцем в сторону шоссе. — Мне туда. Извини, тороплюсь.

— А поговорить по душам? — глаза, утомлённые одиночеством и недопониманием, блеснули капелькой влаги на Алексея Николаевича.

— Некогда, братец! В следующий раз поговорим, жди меня на этом месте, и мы тут всю Россию-матушку обговорим, а сейчас мне некогда. Мне вон туда надо.

— А изведать глубину паскудности души человеческой?

— Некогда.

И Алексей Николаевич ринулся к шоссе, даже не прощаясь за руку со своим случайным помощником и собутыльником, и не недослушивая, с какой детской обидой тот производил вместо нецензурной ругани меланхолический сип.