Добрые друзья - [236]

Эпилог, или Небольшой постскриптум для тех, кому непременно надо знать последние новости

Нет, Сюзи не вышла за Иниго. Впрочем, она вообще ни за кого не вышла. Временами в колонках светской хроники появляются подозрительные заметки, и тогда Иниго на всех парах летит на встречу с возлюбленной (не то чтобы они редко видятся), но Сюзи только высмеивает его и просит не нести чепуху. Правда, один раз угроза все-таки имела место: никто не откажет сэру Дугласу Хит-Уотчетту в привлекательности, и по этой причине бедный Иниго даже уехал в Норвегию — удить с горя рыбу. Когда он вернулся, Сюзи по-прежнему смеялась, а сэр Дуглас заказывал билет до Флориды, где рыба даже крупнее, чем в Норвегии. Сюзи говорит, что она еще слишком молода для брака, а жизнь — слишком увлекательна. Вот когда ей начнут давать второстепенные роли или когда ей самой надоест быть знаменитой комедианткой с собственными полчищами влюбленных поклонников, тогда она схватит за шкирку ближайшего достойного человека и потащит его к алтарю. Не подлежит сомнению, что таким человеком постарается стать Иниго.

У него есть все шансы на победу, поскольку они видятся почти каждый день и всюду ходят вместе. Гонорары у обоих — как каждый мог догадаться — до смешного огромные. Сюзи говорит о деньгах серьезно, как и положено прирожденной актрисе, но Иниго все происходящее до сих пор кажется чьей-то изобретательной шуткой. Он с удивлением наблюдает растущую волну процентов, которые ему перечисляют за исполнение песен на сцене, нотные издания, грампластинки и так далее и тому подобное. Мистер Пицнер все еще кажется ему добрым волшебником из сказки, и Иниго ничуть не удивится, если деньги, которые тот ему платит, вдруг растают в воздухе или превратятся в ворох опавших листьев. Поразительно, что можно получать такие невероятные суммы за обыкновенные шалости, которые он сочинял от скуки на потеху друзьям. Зато к писательству Иниго относится чрезвычайно серьезно. Он опубликовал сборник очерков — столь литературных, что читать их почти невозможно, — под названием «Последний рюкзак и другие сочинения». Единственный экземпляр, который кто-либо когда-либо видел, хранится в гримерке мисс Дин. Она любит потешаться над этой книжкой, но втайне очень гордится, что сборник посвящен «Сюзи, добрейшей из друзей», и она обещает себе когда-нибудь прочесть его от корки до корки. Иниго считает, что книга так плохо продавалась лишь потому, что он по глупости опубликовал ее за свой счет. Следующий труд, который пока в работе, он напечатает за счет издателя, а уж тот постарается, чтобы книгу купило как можно больше людей.

Иногда они встречаются с Джерри Джернингемом, но в основном по делам. Джерри заметно поправился — несмотря на бесконечные массажи, диеты и физические упражнения. Он, несомненно, один из самых успешных молодых людей на английской музыкальной сцене. Блестяще освоив американский акцент — вечное напоминание о бродвейском сезоне, — он теперь строит собственный театр. Тот факт, что в театре не будет дешевых последних рядов, удручает многих жителей дальних предместий. Миссис Джернингем — отнюдь не публичная фигура, и увидеть ее можно нечасто. Время от времени она обедает с Сюзи, которая с искренним сочувствием выслушивает рассказы обо всех ее горестях. Каждый такой рассказ сопровождается неизменным восклицанием: «Но не думай, голубушка, будто я хоть раз пожалела о том, что вышла за него замуж!»

Джимми Нанн, Джо и миссис Джо все еще разъезжают по стране и недавно завершили успешный сезон в составе «Бравых бражников» — то ли в Риле, то ли в Лландудно. Джимми опять страдает желудком и признает, что уже не молод: чем раньше ему удастся собрать собственную небольшую труппу, тем лучше. Поговаривают, что в грядущем сезоне он может стать антрепренером. Джордж по-прежнему доставляет родителям немало финансовых хлопот и учится на автомеханика, но скоро он начнет сам зарабатывать себе на жизнь, и тогда мистер и миссис Джо, как они говорят, «что-нибудь подыщут». Что именно — пока не решено. Джо все еще мечтает об отеле на берегу моря: Элси Далвер, с которой они встретились в Истбиче, обещала помочь им с поисками, а Иниго и Сюзи изъявили готовность одолжить крупную сумму. Мистер Мортон Митчем больше не выступает; он теперь занимает «руководящую должность», — а в действительности заведует пирсом не где-нибудь, а в Сэндибэе. Он важный человек в городе и без конца находит все новых и новых давних знакомых среди рыбаков, которые изо дня в день пьют скотч в крошечном баре на самом конце пирса. Все юные артисты заезжих трупп относятся к нему с благоговейным трепетом, потому что именно он, и никто другой, привел к славе знаменитых Сюзи Дин и Джерри Джернингема, а если кто сомневается, то пусть пожалует к нему в кабинет, где хранятся подтверждающие это документы: счета, квитанции и программки.

Макфарланы поселились в Эдинбурге, где Хью лечит больных и временами читает мрачные лекции в университете. Он опубликовал крошечный труд с огромным названием, которое начинается со слов «Некоторые замечания о паращитовидной железе…», продолжается фразой «с особым упором на…» и заканчивается чем-то подобным. Парижские и венские врачи считают, что сей труд не лишен смысла, а лейпцигские и чикагские в этом отнюдь не уверены. Миссис Макфарлан уверена еще меньше, однако это не мешает ей полагать, что, хоть ее Хью перетруждается, выглядит он куда лучше, чем раньше, не правда ли? Мне больно говорить, что за миссис Макфарлан — женой одного из самых респектабельных горожан и любящей матерью двух на редкость упитанных мальчиков, — водится тайный грешок. Временами она сбегает из дома, покупает номер «Стейдж» и забивается с ним в укромный уголок. Если войти в комнату очень быстро и неожиданно, можно заметить, как она смеется над афишами: «Вниманию уполномоченных… Фурор в Литтл-Сэндмауте». Иногда Хью ездит по работе в Лондон, и тогда она, отрывая от сердца упитанных отпрысков, едет с ним: встречается с Сюзи, Иниго и порой даже любуется из партера прыжками и коленцами Джерри Джернингема. Ну и, разумеется, ведет переписку. Миссис Джо пишет ей чудесные письма. Темы, как правило, незатейливые — воспоминания о давних концертах, залах, съемных комнатах и воскресных поездах, — но написаны они таким гладким и безупречным слогом, что сделали бы честь самому лорду Честерфилду. Я не утверждаю, будто миссис Джо всегда пишет именно так, но подобные письма миссис Макфарлан получает от нее довольно часто.