Доброй ночи, любовь моя - [52]

– Не думаю. Попробуй!

– Можно я тебя раздену, Жюстина?

Глаза у нее были светлые. Он стянул с нее через голову толстый свитер, свернул подушкой. Рука его нырнула к ней за спину, расстегнула лифчик. Грудки у нее были маленькие, соски втянулись вовнутрь. Он склонился, коснулся их губами.

– Они стесняются... – прошептал он. – Не решаются выглянуть.

Тут он заметил ее руки.

– Что ты делала, Жюстина? С тигром дралась?

– Почти, – пробормотала она. – На меня кот напал ночью, когда я мусор выносила. Совершенно сумасшедший.

– Как ты от него отделалась?

– Отодрала от себя. А может, его птица отвлекла. Я боялась, что его птица увидит и напугается. Когда он был птенцом, его чуть кошка не съела.

– Это необычно, чтобы кот так на людей бросался... А если он бешеный?

– Ерунда, в Швеции нет бешенства.

– Только бы ты не заболела, не дай бог, столбняк.

– Я сделала прививку.

Она уткнулась в его подмышку.

– Поцелуй еще мои соски... Вымани их.

Он снова склонился над ней, языком он чувствовал, как соски твердеют, выглядывают из своих норок.

Ее пальцы на его теле, гибкие, горячие, ищущие, скользнули вниз, нащупали ремень. Пряжка расстегнулась с тихим щелчком. Член его уперся в ее ладонь. В ушах его что-то просвистело, казалось, звук исходил от него самого. Ее рука сжала член, держала, словно определяя его силу.

– Подожди, – попросил он. – Я давно не... подожди... не надо слишком быстро.

Он стянул с нее легинсы и трусы. Она была полная, округлая, он обхватил ее за талию, потянул на себя. Теперь она лежала на нем, и язык ее бродил по его лицу.

– Мне нравится твой вкус, – сказала она, и ему почудилось, что голос ее прямо из ее грудной клетки перетекает в него. – Мне нравится твой запах, и эта мягкость на подбородке... которая бывает как раз перед тем, как начинает прорастать щетина.

Он гладил ее спину, зад, нежную кожу на сгибах там, где начинаются бедра.

– Знаешь? – прошептал он.

– М-м-м?

– Я хочу, чтоб ты знала. Я сюда не для этого пришел, не для того, чтобы с тобой переспать.

– Нет-нет...

– Ты не думай, будто мне просто переспать с кем-то хотелось...

Жюстина фыркнула.

– А тебе не хотелось?

Она перекатилась на спину, взяла его руку и провела ею себе по животу, вниз. Там внизу волосы закручивались мягкими завитушками, ему захотелось на них посмотреть, и он сел. Волосы были светлыми, как и волосы на голове. Палец его проник в эту светлоту, она была влажной у бедер, массивных, весомых, вся она была большая и пышная, в ее линиях было что-то от праматери, она напоминала женщин с полотен старых мастеров. Венера, похищение сабинянок, женщины, свесившиеся с лошадей, ниспадающие покрывала, белая плоть. Он стянул с себя одежду и голым лег на пол. Она села на корточки так, что он увидел снизу ее живот, увидел, как опускается на него, подумал про ее ногу, про СПИД, а потом решил, что к черту все это. Она была горячая, от нее шел пар, нутро ее охватило его член, гладкие сильные мускулы массировали его, он видел мясистые стенки, как они обнимают, засасывают, он обхватил ее бедра, от судороги оргазма на глазах у него выступили слезы. Откуда-то издалека донесся ее крик, она скакала на нем, как на звере, упираясь пятками в бока, и кричала прямо в потолок.

* * *

Они лежали на ее постели. Она укрыла их одеялом, обнимала его, гладила по голове. Птица сидела на ветке, поджав одну ногу. Она издавала звуки, но ни разу не посмотрела на них.

– Только бы он не ревновал, – прошептал Ханс-Петер.

– Нет, он хочет, чтобы мне было хорошо. Когда мне кто-то нравится, то этот человек нравится и ему. Он чувствует мои волны.

– А если тебе кто-то не нравится?

Она засмеялась булькающим смехом.

– Да, тогда это действительно может плохо кончиться...

– Жюстина, – сказал он и обнаружил, что ему нравится звук ее имени. Ему хотелось раз за разом называть ее по имени, сделать ее имя частью себя.

Ее губы на его шее, вдоль позвоночника.

– Жюстина... Так хорошо, мне так хорошо с тобой.

– Мне с тобой тоже.

– Какую часть своей жизни ты хочешь сохранить только для себя?

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу тебя узнать. Мне очень хочется знать о тебе все. Я сейчас весь легкий и светлый, я не помню, чтобы я хоть когда-то такое испытывал.

– Ну, – прошептала она. – Ну, я думаю, что испытывал.

Где-то в глубине души ему хотелось, чтобы она ответила так же, что она никогда не испытывала подобного с другим мужчиной. Он вспомнил, что она говорила о каких-то отношениях, которых больше не существует.

– Чтобы так было с самого начала... – шептал он. – Чтобы все хорошее лежало впереди... Желания, надежды.

Она не ответила. Он лежал в ее объятиях, но она не изменила позы. Он выскользнул из ее рук, принялся рассматривать ее. Светлые брови, россыпь веснушек на щеках и на переносице, маленькие, почти детские грудки. Рука его скользнула вдоль ее грудины, кожа была влажной от их смешавшегося пота.

– Жюстина, дорогая... может быть, я слишком спешу, слишком быстро решил, что все так и будет.

– Нет, – пробормотала она. – Нет, я так не думаю.

– Это желание, вожделение... Но не только это. Есть еще кое-что, какая-то сопричастность, которую я никогда ни с кем не испытывал, даже с бывшей женой... нет, точно уж не с ней. Еще когда ты сидела там, в снегу, я уже тогда понял, что что-то в тебе есть такое, что мне не следует выпускать из рук. Я хотел бы проникнуть в тебя, в то, что ты есть, я хочу сказать, не только физически.