Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц - [51]

.

Следом в туалет отправился Кон. Витольд напряженно ждал. Через несколько минут он услышал грохот и крики охранников. Эсэсовцы, сидевшие в комнате, подняли глаза. Нужно было спасать положение. «Мне в туалет!» — крикнул Витольд, бросился в коридор и принялся стучать в дверь[432].

— Выходи! — завопил он. — Или я сейчас в штаны наложу!

Витольд старался скрыть шум, раздававшийся снаружи. Он услышал, как Кон лезет назад через окно.

— Как ты можешь сидеть там, зная, что я мучаюсь? — продолжал кричать Витольд.

Кон сообразил, в чем дело, и подхватил:

— Да ты полвечера тут просидел! Сейчас будет твоя очередь![433]

Через мгновение Кон появился и, показав Витольду поднятый вверх большой палец, вернулся в комнату. Позже Кон рассказал, что оступился и упал на мусорную кучу. Шум встревожил эсэсовцев, находившихся неподалеку. К счастью, Кон успел добежать до здания раньше, чем охранники заметили его. Через несколько дней Генек забрал коробку с радиодеталями и доставил ее в лагерь.

Витольд решил установить передатчик в подвале блока для выздоравливающих. Эсэсовцы туда почти не заглядывали — боялись чем-нибудь заразиться. Ответственным за охрану устройства назначили санитара Альфреда Штосселя (Фреда), одного из нескольких этнических немцев среди польских подпольщиков, и Збигнев приступил к сборке передатчика. Несколько дней спустя Збигнев смущенно признался Витольду, что нужна еще пара деталей, но он знает, где их взять[434].

Портрет Витольда. Автор Станислав Гуткевич. Начало 1942 года.

Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау

* * *

Весна в тот год была ранней. Солнце припекало, деревья оживали, прилетели первые ласточки. В начале марта советских пленных перевели в недавно построенные бараки в Биркенау. «Рай» — так заключенные иронично называли Биркенау, потому что всех, кого туда отправляли, ждала смерть. Огороженные блоки, в которых в главном лагере размещали советских пленных, пустовали недолго. Витольд тогда работал на сыромятне и услышал, как однажды кто-то из капо сказал, что в лагерь везут женщин. Заключенные не верили в эти слухи, но 19 марта во второй половине дня раздался крик[435]: «Едут!»[436]

Гиммлер приказал отправить в лагерь не евреев, а группу женщин — это были польки, арестованные по политическим мотивам. Заключенные бросились к окнам, чтобы посмотреть на грузовики СС, в которых ехали женщины[437].

Прибежал плотник по фамилии Клюска. Он подтвердил: женщин привезли к главным воротам и среди них его невеста Зося. На ней была ее любимая коричневая шубка. Их взгляды встретились[438].

— Отныне у меня есть цель в жизни, — объявил Клюска. — Я буду заботиться о ней. Я буду отдавать ей свою еду, я буду кормить ее[439].

Витольд тихо сказал Винценты, что нацисты будут обращаться с женщинами так же, как с мужчинами[440].

Вечером, когда они возвращались в лагерь, к их колонне направился один из эсэсовцев и заговорил с капо. Тот внезапно побледнел, его почти затрясло. Он приказал заключенным бежать и смотреть строго влево, в сторону от крематория. «Я застрелю всех, кто ослушается!» — кричал он[441].

Заключенные побежали, но Винценты успел бросить взгляд на крематорий. Его скрывал недавно построенный высокий деревянный забор, но ворота были распахнуты, и Винценты увидел сложенные в кучу тела женщин и девушек. Работники крематория раздевали их. На одном из трупов была коричневая шубка[442].

Заключенные-еврейки. 1944 год.

Из архивов Яд Вашем

В этом же месяце прибыли еврейки из Словакии. Их раздели, обрили наголо и выдали им грязную окровавленную форму мертвых советских пленных, а затем определили их в те же блоки, где содержали советских заключенных. На следующий день из женщин сформировали рабочие отряды. Единственным послаблением для женщин было то, что им разрешили покрыть лысые, израненные головы шарфами или тканью. Винценты вспоминал, как они с соседями по бараку толпились у окна, чтобы поглазеть на женщин, шедших в колонне. Одна из них понравилась его приятелю: «Розия, моя Розия идет. Посмотрите на нее, что за фигура. Как она повязала шарф на голове!»[443]

Здоровье женщин быстро ухудшалось. «Сначала девушки держались хорошо, — заметил Витольд, — но вскоре пропал блеск в глазах, исчезли улыбки и легкость походки»[444].

В лагере произошли и другие перемены. Поговаривали, что в Биркенау привозят мужчин-евреев. Первые достоверные сведения подпольщики получили в начале апреля. Заключенные-электрики из Аушвица подводили ток к забору вокруг нового лагеря. Среди них был один из людей Стащека, Хенрик Порембский. Он сообщил, что из Словакии ежедневно доставляют около тысячи евреев и еще одна партия заключенных прибыла из Франции. Новичков высадили из поезда и заставили идти пешком полтора километра до лагеря. Их заселили в недостроенные конюшни посреди огромной огороженной территории. Евреи выполняли ту же адски тяжелую работу, что и советские пленные: рыли канавы и прокладывали дороги[445].

Хенрик Порембский. Ок. 1941 года.

Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау

Несколько французских евреев, прибывших в главный лагерь в апреле, подтвердили Витольду эту информацию. Он начал осознавать общеевропейские масштабы действий нацистов, хотя по-прежнему не догадывался о планах массового уничтожения евреев.