Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц - [30]
Столярная мастерская.
Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау
В это непростое время заключенные по вечерам в блоках репетировали рождественскую песню «Тихая ночь» в ее немецком варианте. Как-то раз, находясь в столярной мастерской, Витольд услышал звуки музыки, которые доносились из соседней комнаты (заглянув туда, он увидел нескольких капо — они кряхтели и пыхтели, извлекая звуки из своих музыкальных инструментов). В канун Рождества заключенных пораньше отпустили с работы. Возвращаясь в свои блоки, они увидели, что рядом с кухней стоит огромная рождественская елка — высотой со сторожевую вышку, с густой хвоей, украшенная разноцветными гирляндами. Когда ветер раскачивал ветки, казалось, будто огоньки на елке пляшут. Вместо подарков эсэсовцы сложили под елкой тела узников, погибших в тот день в штрафном отряде, — в основном это были евреи[246].
Рядом с елкой выстроили небольшую сцену. После переклички на сцену забрался гауптшарфюрер СС Палич и несколько капо. Один был с аккордеоном, другой — с гитарой, а третий начал петь. Зазвучали вступительные аккорды «Тихой ночи», и стоявшие рядами заключенные начали подпевать. В блоки они возвращались в полном молчании[247].
Заключенные вернулись на работу несколько дней спустя. Было холодно. Снег между блоками покрывала корка льда, а замерзшие на плацу колеи и рытвины напоминали гребни морских волн. Витольд был рад, что работает в помещении, но возникали другие проблемы. Вестрич отправил Витольда и его товарища на работу в один из госпитальных блоков, где находились так называемые выздоравливающие. Больные лежали в пяти небольших палатах, по сто человек в каждой. Люди были похожи на скелеты с неестественно раздутыми ногами. У некоторых были открытые гноившиеся раны размером с тарелку или сломанные конечности с торчащими из них под странными углами костями. Люди лежали под грязным тряпьем, стонали и выли. По ним ползали вши. Зловоние, исходившее от экскрементов и гниющих ран, было настолько сильным, что окна держали открытыми, несмотря на мороз[248].
Госпитальный капо заставил их строить в каждой комнате деревянный проход. Вскоре напарник Витольда начал жаловаться на плохое самочувствие. На следующий день он кашлял и едва держался на ногах. Его положили с воспалением легких в одну из палат. Утром он умер. Витольд почувствовал, как болезнь коснулась и его, она медленно расползалась внутри его тела. Сначала он ощутил какое-то тепло и тоску, будто опустился в остывающую ванну, и это притупило его чувства. Он испытывал непреодолимое желание отдохнуть, закрыть глаза, забыться, но знал, что не должен оказаться на одном из этих грязных матрасов. Появилась светобоязнь, ломота в суставах, Витольда била дрожь и сильно знобило. Шатаясь, он поплелся к Дерингу, и тот поставил ему диагноз — воспаление легких, лихорадка, но никаких лекарств у Деринга не было[249].
Накануне Рождества 1940 года. Владислав Шивек, послевоенные годы.
Предоставлено Анной Коморовской
Еще несколько перекличек Витольд перенес на ногах. Он думал, что выкарабкается, но в один из вечеров эсэсовцы объявили о дезинсекции лагеря. Каждый заключенный должен был принять душ и продезинфицировать свою одежду. Заключенным из блока Витольда приказали идти к кладовой и раздеться для мытья. Люди мылись недолго, но одежду ждали несколько часов, и все это время они стояли на ногах. Дезинсекцию проводили в одной из комнат блока — дверь и окна просто заклеили полосками бумаги и установили вентилятор. Немцы использовали дезинфицирующее средство на основе цианида — «Циклон Б» (Zyklon B), синие гранулы которого превращались в газ при контакте с воздухом. Оно было чрезвычайно токсично, поэтому, разбрасывая гранулы по кучам одежды, заключенные надевали противогазы, а перед тем как забрать вещи, проветривали комнату[250].
Когда им наконец вернули одежду, окрасившуюся в синий цвет и пропахшую горьковатым запахом миндаля, уже начало светать. Витольд сделал несколько шагов и рухнул рядом с кладовой. Санитары дотащили его до госпиталя, раздели, облили еще более холодной водой, а на груди несмываемыми чернилами написали его номер. Затем ему дали грязную больничную рубаху, трусы, отвезли в ту самую комнату, где он работал, и бросили на прогнивший матрас. От усталости он не мог пошевелиться, но и заснуть не получалось: как только он вытянул руку, по ней тут же поползли вши. Взглянув на одеяло, он с ужасом увидел, как оно шевелится от вшей, сверкая, как рыбья чешуя. Насекомые были разных форм и размеров: полосатые, чешуйчатые, белые, серые и ярко-красные, уже насосавшиеся крови[251].
Банка с «Циклоном Б».
Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау
Он убивал их горстями, пока не стер руки в кровь, но все было тщетно. Инвалид справа от него лежал неподвижно, его лицо было покрыто коркой вшей, впившихся в кожу. Заключенный слева от него уже умер. Витольд сомневался, хватит ли у него сил бороться, и не понимал, хочет ли он этого вообще. Он попросил у санитара бумагу и карандаш и написал короткую записку Дерингу[252].
«Если ты не вытащишь меня отсюда, — с трудом нацарапал он, — я истрачу последние силы на борьбу со вшами. При моем нынешнем состоянии дымоход крематория все ближе»
