Добродетельная куртизанка - [49]

Одним глотком она опорожнила половину бокала. Вино придало ей необычайную смелость. Сигрейв не сводил с нее мрачного взгляда, и она шестым чувством уловила, что он с трудом сохраняет самообладание.

— По-моему, ты меня провоцируешь, Люссиль. Как бы ты не перестаралась — ведь я не из терпеливых.

Люссиль пожала плечами как можно более безмятежно, хотя ее снедало желание обидеть Сигрейва, сделать ему больно.

— Что бы я ни сказала, милорд, мои слова вас не заденут, потому что вы меня не любите. По крайней мере, в этом вы были честны. В любви ко мне не клялись. Но я бы согласилась и на меньшее, на то, что вы мне обещали, делая предложение. Но даже в этом вы мне отказываете. — И она одним глотком опорожнила свой бокал.

Сигрейв молчал с загадочным лицом, но и в его молчании ей чудилось нечто устрашающее.

— Ты неправильно все себе представляешь, Люссиль, — вымолвил он, наконец. — Ты не понимаешь…

— О нет, я понимаю, и даже очень хорошо, — в сердцах вскричала Люссиль. — Вы просто сожалеете о содеянном.

Она, наклонившись, потянулась за бутылкой, но он успел отставить ее подальше. Рассвирепев, она перегнулась через него, решив хотя бы в этом пустячном споре взять верх.

Сигрейв схватил ее за кисть руки.

— Давно надо было так с тобой поступить — вот моя единственная промашка. — Он потянул ее руку к себе, она потеряла равновесие, остальное довершило выпитое вино, ударившее ей в голову, и она рухнула ему на колени. — А сейчас, милая леди Сигрейв, вы сможете сами судить, способен ли ваш супруг выполнять свои супружеские обязанности.

Сильно раздраженный, он, тем не менее, не стал торопиться. Поцелуй его оказался страстным и долгим. Она и не пыталась от него увернуться, — на нее немедленно напала слабость, охватывавшая ее всякий раз при его малейшем прикосновении. Она протяжно вздохнула — убедительное свидетельство испытываемого ею блаженства. Сигрейв в ответ стал целовать ее еще нежнее. Он сгреб ее в охапку и поднялся на ноги. Она попыталась освободиться.

— Что…

— Шшш, — не дал он ей договорить и, распахнув ударом ноги дверь, стал подниматься вверх по лестнице — в спальню. Люссиль, целиком во власти охватившей ее страсти, прижалась к его широкой груди и желала лишь касаться его, чувствовать на себе его руки, испытать еще неведомые ей ощущения.

Окна спальни не были зашторены, но какое это имело значение! Сигрейв уложил ее на широкую кровать и, не давая опомниться, снова впился в ее рот, расстегивая умелыми руками пуговицы платья и опуская его до талии. Тут он заметил, что на ней нет белья.

— О, Люссиль, почему ты без сорочки?

— Времени не было надеть. Спешила, — прошептала она, и на его лице заиграла довольная улыбка.

Быстро скинув с себя ботинки и нетерпеливо отшвырнув их в угол комнаты, Сигрейв освободился от одежды и нырнул в постель. Люссиль провела руками по его груди, затем пальцы ее опустились к его животу, ниже, еще ниже! Сигрейв застонал от удовольствия и притянул ее к себе.

Люссиль еще никогда не видела обнаженного мужчину, а классические статуи и картины, бесспорно красивые, все же уступали живой натуре. Она знала, конечно, как размножаются живые существа, но сейчас ей предстояло самой испытать этот процесс. И ей было страшновато.

— Николас… — испуганно прошептала она.

— Доверься мне, — нежно прошептал он. — Все будет хорошо.

Он гладил ее тело, и нежные эти касания, как ни странно, одновременно и успокаивали, и волновали ее. И чуть спустя охватившее ее блаженство вытеснило все остальные ощущения. Юбка стала казаться ей обузой, и она обрадовалась, когда Сигрейв ее стянул. Приподнявшись на локте, он оглядел ее полуголое стройное тело, залитое светом луны.

— А надеть шелковые чулки не забыла, — насмешливо произнес он, лаская ее шелковистые бедра. Люссиль хотела объяснить, что в безумной спешке чулки первыми попались ей на глаза, но он запечатал ей рот поцелуем. Не стягивая чулок — видно, не мешают, подумала она, — он раздвинул ей бедра, не переставая их гладить. Она впилась руками в его плечи.

— О. Николас, прошу тебя…

О чем она просит, ей было неведомо, но он хорошо это знал. И решительно вошел в ее лоно, причинив боль, которую мгновенно затмило наслаждение, становившееся все сильнее. Охваченный таким же блаженством, Сигрейв в экстазе выкрикнул ее имя, но оно даже не дошло до слуха Люссиль…

Они не сразу пришли в себя. Сигрейв обнял Люссиль одной рукой, а другой натянул на них одеяло. Голова Люссиль покоилась на его плече, она молча наблюдала, как глаза его закрылись, твердые линии лица смягчились, и он погрузился в сон. Вскоре она тоже заснула.

Когда она проснулась, еще была ночь, из сада доносился шум ветра в деревьях. Люссиль приподнялась на локте и взглянула на своего мужа, напомнившего ей во сне растрепанного мальчишку. До чего же она его любит! Как он был хорош, думала Люссиль, испытывая при этом все же некоторое чувство стыда за свое непрошеное ночное вторжение.

Пусть он ее не любит, то, что произошло между ними в супружеской постели, все равно прекрасно. И это ее заслуга! Люссиль улыбнулась, довольная собой. И только сейчас заметила, что Сигрейв проснулся и глядит на нее.