— Да никто тебе лопаты не даст, — сказала Митрофанова, перешагивая через кольцо. — В той смене одни мальчик черенок сломал. Теперь лопаты, совки, грабли — все запирают.
Нелька подняла кольцо.
Сперва она неспеша раскрутила его на талии. Потом, сцепив пальцы рук на затылке, откинула назад локти и изогнулась — обруч поднялся до подмышек и забился: по груди, по спине, по груди, по спине… Потом обруч вдруг резко скользнул вниз до коленок, еще ниже, до щиколоток. Но не упал. Несколько сильных оборотов, и он неспешной спиралью взлетел на поднятые над головой руки. Потом одна рука опустилась, и обруч завертелся на другой. Потом обруч вертелся на шее, снова на груди и снова на талии.
Вдруг Нелька подняла глаза и обомлела. Обруч упал к ее ногам.
Над забором торчали четыре взъерошенные головы — деревенские ребята.
Девчонки застыли — уж очень неожиданным было появление мальчишек. Молчание и взаимное изучение длилось долго. Нарушили молчание деревенские:
— Здравствуйте! — сказал Митяй.
— Здравствуйте! — ответили девочки.
— Здравствуйте! — хором сказали деревенские.
Опять воцарилась пауза. Все улыбались.
И вдруг раздалось хрюканье, возня, треск, и из-под забора появилась свинья.
— Вот! — воскликнула Нелька и торжествующе подняла руку.
* * *
— Костя! — шептал Марат, прижавшись губами к щели трибуны. — Сидишь?
— Сижу.
— А меня Дыня вызвал.
— Ну?
— Выпускай, говорит, к родительскому дню экстренный выпуск стенгазеты — карикатура и подпись в стихах. Изобрази, говорит, Костю Иночкина в жалком виде, как он из воды вылез. Понимаешь, куда гнет?
— Так ты что, нарисовал или не нарисовал?
— Ты не думай, что я трус. Я, когда надо было, даже в крапиву без штанов прыгал.
Костя молчал.
— А что мне было делать, — плаксиво сказал Марат. — Меня ж в редколлегию выбрали.
Костя молчал.
— Только я так непохоже нарисовал, что никто даже не подумает, что это ты… Костя!..
Костя молчал.
— Костя!.. Костя!..
Надпись на экране:
Так Костя Иночкин потерял одного друга.
* * *
«Молния» была вывешена в пионерской комнате. Кругом молча стояли ребята. Лица их были мрачны. Какая-то девочка хихикнула, за что ее тотчас дернули за косу.
Вожатая Валя подошла сзади, ребята ее сперва не заметили. Потом заметили и расступились. Но Валя не пошла по живому коридору. Она осталась стоять на месте. Зато «Молния» была видна теперь полностью и очень хорошо.
На большом листе полуватмана зигзагообразной линией, которая должна изображать дрожь, был нарисован мальчик. С ног до головы он был покрыт гусиной кожей — пупырышки были вырисованы весьма тщательно.
Отовсюду — с кончиков пальцев, с ушей, с носа — стекали огромные капли. На трусах было написано: «Костя Иночкин».
Костя вел за лапку какое-то большое насекомое, вроде белого таракана, тот — другого, поменьше, а тот — еще меньше, и так далее до самого малюсенького. На насекомых было написано: «Бациллы коклюша». Стрелка, наподобие тех, что ставят на развилках дорог, указывала, что вся эта процессия направляется в лагерь.
Внизу двустишие:
За купание без разрешения
Отправлен домой без промедления.
А наверху, словно нимб над головой, были расположены слова: «Позор нарушителю!».
Глаза ребят были устремлены на Валю. Все молчали. У Веньки дрожали губы.
И Валя не выдержала взглядов.
— Ты неправ, Веня, — сказала она. — Просто Марат дисциплинированный пионер, и интересы коллектива для него выше личных отношений.
Ребята молчали.
— Давайте не будем обсуждать, — строго сказала Валя и еще строже прикрикнула: — И вообще не толчитесь здесь! Пора на репетицию! Слышите!..
* * *
Летит песок. Свинья, словно землеройный снаряд, вонзилась в мягкий грунт под стенкой трибуны. Время от времени девчонки вместе с деревенскими оттягивают ее за задние ноги и проверяют результаты работы. Костя проталкивает в щель кусочек котлеты, котлета падает в яму, ребята отпускают свинью, и она с визгом и хрюканьем вновь устремляется к норе.
* * *
Огромные окна столовой были наглухо затянуты марлей — от мух. В столовой шла репетиция.
Довольно жить законом,
данным Адамом и Евой.
Клячу историю загоним.
Левой!
Левой!
Левой! —
вдохновенно выкрикивали ребята.
Они стояли на сцене сбитой группой в три шеренги. Они шагали на месте, глаза их сверкали, а Венька стукал в барабан.
— Не надо эту самодеятельность, — подошел к Вале Дынин.
Валя вскинула на Дынина удивленные глаза.
— Это же Маяковский, — сказала она.
— Знаю. А Маяковского в каком классе проходят? И по тематике не то: Адам, Ева. Понятно говорю?
Валя хотела что-то возразить, но Дынин уже обернулся к ребятам:
— Стих «Наш лагерь» выучили?
— Выучили… Выучили… — вразнобой ответили ребята.
— Три-четыре! — скомандовал Дынин.
Лагерь — наша большая семья, —
началась нестройная декламация.
Из раздаточного окна умильно внимали искусству чтецов поварихи, судомойки и мужчина из обслуживающего персонала.
Мы бодры, веселы,
Хорошо нам живется, друзья!
— Стоп! — скомандовал Дынин. — «Бодры» надо говорить бодрее, а «веселы» как?
— Веселее.
— Молодец, понял. Вот так и продолжайте, — сказал Дынин и направился к выходу.
Лагерь — наша большая семья,
Мы бодры, веселы,
Хорошо нам живется, друзья!..
— Марат идет! — шепнул Венька.
