Владимир Васильевич открывает три карты. На первой изображен кукиш, на второй — рука с перевернутой шляпой, на третьей — роскошная золотая рама с жирным знаком вопроса вместо картины.
Узнав о результатах гадания, собеседник спикера разочарованно крякает. Смысл первых двух подсказок ясен без переводчика и не сулит губернии светлых перспектив. А вот третья карта…
— Золотая рама — это что еще за намек? — интересуются в трубке. — Мы должны торговать картинами? Мы не должны выходить за рамки? Или, может, у нас в области где-то есть месторождение золота? Вдруг мы новый Клондайк? Давай, думай, светлая голова! Ты же крупный специалист в этом деле. У меня идеи кончились.
Положа руку на сердце, спикер не считает себя специалистом по таро, а тем более крупным. В своей жизни он советовался с этой колодой не более десяти раз, а рама ему выпадала лишь однажды — когда депутаты облдумы фотографировались на память и Владимир Васильевич гадал, в каком из двух пиджаков он более фотогеничен: в том, который от Гуччи, или в том, который в серую клеточку.
— Мне кажется… точнее, у меня есть подозрение… — Спикер аккуратно выбирает слова. Чувство ответственности сковывает его, но и отмалчиваться нельзя. Иначе в следующий раз вообще не спросят. — Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, пустая золотая рама — намек на наш рекламный потенциал. Карты хотят сказать, что нам надо зарабатывать на рекламной продукции с местной символикой. Грубо говоря, на городских и губернских брендах.
В трубке обреченно вздыхают:
— С нашими брендами давно уже нечего ловить. Отработанный пар. Волжский мост того и гляди обвалится, калач покупают еле-еле, команданте Че Гаврилыча с его коронкой «Что делать?» лучше лишний раз и не выпячивать. Иначе нас, чего доброго, привлекут за экстремизм: «Русь к топору!» — это вам не шутки, это уже готовая статья… Есть еще, правда, наша гармошка, но пока никто не может вспомнить, из чего ее делали…
На Владимира Васильевича внезапно накатывает вдохновение.
— Шут с ними, калачом и с Гаврилычем! — говорит он. — Найдем новые бренды, актуальные. Надо выбрать, что из нашего наиболее на слуху, красиво перевязать ленточкой и предложить России!
Несколько секунд трубка молчит — обдумывает идею. Наконец спикер слышит одобрительное хмыканье:
— Ну что ж, Василич, толково. Я знал, ты не подведешь. Только учти, инициатива у нас всегда наказуема. Ты предложил, тебе и решать. У вас сейчас по расписанию что будет, пленарное? Твои бездельники уже собрались? Вот и займи их чем-то полезным. Не мне тебя учить, как дела делаются. Проведи опрос, поставь на голосование, и к обеду представь мне новый бренд губернии.
— А… — говорит Владимир Васильевич, но в трубке уже гудки.
Спикер задумчиво чешет в затылке: вот попал! И исполнить нельзя, и проигнорировать нельзя. Владимир Васильевич — ни разу не идеалист, он хорошо знает своих подопечных: одно дело — нажать кнопку «за», и совсем другое — что-то выбрать по-настоящему.
Это они разучились за ненадобностью. Даже если их разбудить и мотивировать, консолидированного мнения в таком вопросе быстро не жди. Формально каждый вышел из бизнеса, но привычка тянуть одеяло на себя осталась. А общую идею ждут уже к обеду.
— Выручай, родимая, — обращается спикер к колоде карт. — Ты же умная. Сказала нам «а», скажи и «бэ». Ну? Какой наш бренд мы можем пустить на экспорт? Что у нас такого местного, чтоб знала вся Россия? Наверняка ведь что-то есть, да? Хотя бы намекни…
Владимир Васильевич трижды тасует колоду, затем, мысленно перекрестившись, выбирает три карты и открывает их по одной.
Первая карта — белая овца. Вторая карта — часть лица с колокольчиком вместо рта. Третья и последняя карта — кроткий младенец, подвешенный над кипящим адским котлом.
Вот оно! Владимир Васильевич сразу понимает намек. Не то чтобы ему очень нравится результат, но деваться некуда. В отличие от людей, карты не врут. Мост, калач и гармошка действительно уже не катят. Мир изменился, нас теперь знают по другим приметам.
Так что придется торговать тем, что есть: бюджет не будет ждать.
Для порядка спикер заново перетасовывает колоду и опять выбирает три карты. Ровно то же самое. Овца. Рот-колокольчик. Младенец. Что и требовалось доказать. Реальный расклад вряд ли изменится.
— Поздравляю, — говорит он, обращаясь куда-то в пространство. — С сегодняшнего дня вы наш новый бренд, Ольга Юрьевна.
Шестая фантазия. БУКВЫ ЗАКОНА
Ольга Юрьевна, зампред комитета Госдумы по вопросам семейного счастья, открывает дверь в свою приемную и видит этих двоих, потолще и потоньше: оба в черных костюмах и при галстуках. Можно не сомневаться, что в карманах костюмов — удостоверения с орлом и триколором, а вместо сердец — машинки для счета купюр.
— В чем дело, господа? — спрашивает у гостей Ольга Юрьевна, когда все размещаются в ее кабинете: визитеры на креслах, в тени фикусов, а хозяйка за столом, заваленном пластиковыми пупсами, плюшевыми медвежатами, ватными котятами, резиновыми аистятами и прочей профильной дребеденью, которую так любят фотографы.
— Мы по поводу вашей собственности, — отвечает тот, что потолще. — Появились кое-какие… э-э-э… проблемы.