Утром 12 марта 1985 года в московской квартире писателя Юлиана Семенова зазвонил телефон.
— Позовите, пожалуйста, Наташу. — У голоса в трубке был мягкий, но ощутимый зарубежный акцент.
— Извините, товарищ, вы ошиблись номером, — ответил писатель, повесил трубку и, вздохнув, стал собираться.
Через сорок пять минут он уже входил под полутемные своды шашлычной на Ленинградке — той, что напротив гостиницы «Советская». Двадцатипятилетний корреспондент «Нью-Йорк Таймс» Джек Вайнтрауб, месяц назад переведенный в Москву из сонного Баден-Бадена, сидел на своем обычном месте возле окна и внимательно рассматривал на просвет ломтик любительской колбасы.
— Жека, дружище, тебе еще не надоела эта конспирация? — Писатель подсел рядом и сделал знак официанту. — Ты же не шпион какой-нибудь, ты официально аккредитован в столице СССР, оплоте мира во всем мире. Ну давай в следующий раз сходим в ЦДЛ. Там солянка — пальчики оближешь. Я твоему папе обещал, что свожу тебя в лучшие рестораны Москвы, а мы с тобой уже в третий раз встречаемся в этой забегаловке. Спрашивается, какого черта?
Папа Джека, знаменитый фотокор агентства ЮПИ Сол Вайнтрауб, бывший одессит, ставший чемпионом Миннесоты по боксу в полутяжелом весе, был старинным приятелем Семенова. Солу не раз приходилось пускать в ход кулаки, уберегая пытливого русского писателя от объектов его писательского любопытства. Так что, когда Джек получил новое назначение, Вайнтрауб-старший дозвонился до Москвы и взял с Семенова клятву: пусть, мол, он теперь побудет его мальчику — хотя бы на первых порах — гидом, советчиком и большой ходячей советской энциклопедией.
— В вашем ЦДЛ все столики прослушиваются КГБ, — ответил Джек. По-русски он говорил неплохо, но акцент был неискореним. — Вы же, Юлиан Семенович, мне сами об этом рассказывали.
— Но-но! — Семенов погрозил ему пальцем. — Только не надо вот этих ваших буржуазных преувеличений. Не все столики, а всего пять, самых лучших. Хотя ты, пожалуй, прав: выбирать худшие я не привык… Ну ладно, давай уже выкладывай, что у тебя случилось? Ты ведь меня оторвал от пишущей машинки не просто так.
Официант принес две порции шашлыка и был тотчас же отправлен обратно — за соусом, зеленью, острыми ножами и зубочистками, без которых здешняя баранина из еды превращалась в пытку.
— У меня случилось? — медленно переспросил Джек. — Да вы что, Юлиан Семенович! Это ведь не у меня, это у вас случилось. Я до сих пор… как это по-русски?.. охреневаю. Я вообще не понимаю, как мне реагировать и как обо всем этом писать.
— Подумаешь, теорема Пифагора, — хмыкнул Семенов. — Смотри на вещи проще. Вам же всем наверняка раздали пресс-релизы. Как все собкоры пишут, так и ты пиши, не промахнешься. Если хочешь, могу надиктовать: в Москве состоялся внеочередной Пленум ЦК КПСС. Партия простилась с ее верным сыном, Генеральным секретарем ЦК, членом Политбюро, трижды Героем Социалистического Труда Константином Устиновичем Черненко. Затем был избран новый Генеральный секретарь. Вот и все. Что конкретно тебя удивляет?
— Имя, фамилия и отчество вашего нового Генерального секретаря! — выдохнул Джек. — Простите, но это ведь уму непостижимо!
— Вполне нормальные имя, фамилия и отчество, — пожал плечами писатель. — Юрий Владимирович Андропов. Я, кстати, неплохо его знаю. Вполне контактный дядька, даже немного поэт. В ближайшие пару месяцев я тебе, конечно, ничего не обещаю, но потом можно будет попробовать организовать интервью. Напомни в конце апреля, мы заранее обмозгуем вопросы… Женя, да что с тобой такое? Погоди, ты здесь что-то уже съел? Что-то несвежее? Паштет?
— Но послушайте, ведь Андропов же был… он же был… он же… — Джека заело, как пластинку, и он не мог закончить фразу.
— …он же был Председателем КГБ СССР? — пришел ему на помощь Семенов. — Ты это имеешь в виду? Господи, как же у вас в Штатах падки на ярлыки! Не надо демонизировать КГБ, мы же не в Голливуде. Конечно, там был когда-то Берия, но сейчас другие времена. И я тебя уверяю, наш Юрий Андропов никому иголки лично под ногти не загонял. Как раз наоборот, он…
— …он же был мертвым! — наконец, закончил свою фразу Джек.
Семенов поморщился, как дирижер, расслышавший неверную ноту.
— Вот только не надо распускать эти бабьи сплетни, — кисло произнес он. — Пусть «Сан», пусть «Бильд», но вы-то? «Нью-Йорк Таймс» — солидная фирма. Вам ли плестись за таблоидами? Уж тебе, Жека, как журналисту должно быть известно: не все, что напечатано в желтой прессе, соответствует, так сказать…
Вайтрауб-младший, не дослушав, нагнулся за своим портфелем, щелкнул замочком, извлек газетный номер и выложил на стол. Вся первая полоса газеты была обведена жирной траурной рамкой.
— Это ваша «Правда», — коротко сказал он. — За 10 февраля 1984 года, даже еще не успела пожелтеть. Смотрите, передовая статья: «Ушел из жизни верный сын партии и всего советского народа Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов…»
Две долгие минуты Семенов молчал, вдумчиво изучая некролог. За это время официант принес зелень, ножи и зубочистки, а вместо соуса — горчицу и перец. Наконец писатель объявил Джеку:
