До самого дна - [7]

— Через полчаса, плюс-минус. Потом шоссе закончится…

— И перейдет в другое. Нам еще до этого нужно с него свернуть. Ты же не хочешь уехать в Москву, где через каждые пятьдесят метров стоят камеры? Придется проехаться по МКАДу, а оттуда в сторону Нижнего Новгорода.

— Это какое шоссе?

— Горьковское, но будут писать Нижний Новгород, следи за указателями. Хэй, а машина, вообще, чья? Ее хозяин сейчас не валяется, случаем, где-нибудь в канаве?

— Нет, что ты, я выделил ему целый багажник, — я засмеялась, но тише, чем обычно смеюсь в компании. Огромный прогресс за такой короткий срок — он начал шутить. Нет, он как хочет, а я отпраздную. — Аренда авто.

— Значит, есть поддельное удостоверение, и, возможно, не одно.

— Ты водить умеешь?

— Да, и неплохо, если хочешь знать. Только прав нет. С недавнего времени вообще никаких. Но если заедем в ячейку хранения на окраинах Владимира, то у меня, согласно карте, будет сразу несколько водительских прав, паспортов и восемьдесят четыре тысячи рублей наличными.

— Так… Я, так понимаю, таких тайников у тебя несколько по всей стране?

— Ну да. Мы с друзьями занимались своеобразным методом заработка. Естественно незаконным, и потому не могли долго стоять на одном месте, а носить все нажитое с собой ужасно нерационально.

— И где теперь все твои друзья?

— Хм, тут сложно. Есть те, с кем я была близка еще до того, как начала скрываться. Они все разъехались, большинство сейчас в других странах. Остальные поселились вдали от цивилизации, как Вася. Есть те, с кем я скрывалась. Примерно половину из них убили. Остальные разделились и продолжили свою деятельность в менее бурном режиме. Все, кроме Бэзила, пожалуй. Его в принципе ничто не способно напугать, он и сейчас продолжает в том же духе.

— Почему других убили?

— О. Ты о программе Альфа-Бета слышал? Ее еще Алфавитом в народе зовут.

— Черная борьба с беспризорниками?

— Она самая. Наутро мы обнаружили, что та часть, которая не смогла или не захотела спрятаться на ночь, просто разобрана на части.

— Ужасающе.

— Да. И честно говоря, если выбирать между этими двумя случаями, я бы выбрала убийство той женщины в бойлерной. Стресса я перенесла намного меньше. Возможно, пока я не могу осознать большую часть произошедшего. Что-то вроде шока, понимаешь? А потом это все навалится, придавит… Да, или же ничего такого не произойдет. Совести-то у меня с рождения нет. Авось и пронесет.

— Ты не знала эту женщину, естественно ты не переживаешь за нее, как за своих друзей.

— Да, и тут ты прав.

И мы оба замолчали на время. Дорога шла прямо, изредка изгибаясь. Машины попадались нечасто, видимо, все сейчас обедали. Облаков не было и в помине, солнце освещало деревья, а те, в свою очередь, кидали длинные тени на шоссе. Я испугалась, что от таких резких переходов у меня заболит голова (или начнется эпилепсия), и отвернулась от окна.

— Про бота ты мне так и не рассказала.

— Хм. Ты сказал, что однажды такое сердце уже видел. Не знаешь, откуда оно?

— Нет, добывал его не я.

— Ясно. Та машина — биомех. Это темное ремесло, оно требует жизнь взамен. То есть, не обязательно кого-то убивать, можно подождать, пока живой организм испустит дух сам, но… С людьми такое делать нельзя. Если животные не понимают, что умерли уже когда-то, то люди все прекрасно осознают и помнят, особенно то, что по ту сторону ничего нет, что наказать их никто не сможет. И, как правило, такие биомеханизмы обладают крайне неустойчивой психикой. Ну, ты сам видел это.

— Подожди. То есть, вы берете еще недавно живой организм, достаете из него сердце и просто вставляете в механизм?

— Ну, фактически, да. Но как правило, вместе с сердцем мы отдаем часть своей энергии, чтобы биомех ожил. Как дефибриллятор. И, конечно же, надо закрепить сердце за этим механизмом. А то не приживется, развалится… В общем, ужас что будет.

— И такое возможно сделать с любым механизмом?

— Конечно. Просто, если механизм ты делаешь сам, то эффект лучше. Стопроцентное закрепление, надо сообщать намного меньше энергии, ведь твое творение и так носит немалый заряд. Честно говоря, механизм может даже не работать. Когда помещаешь туда сердце, оно все перестраивает. То есть, если просто, то помести сердце в коробку — у нее вырастут картонные ноги. Другое дело, что картон, бумага — материалы недолговечные и развалятся спустя два часа активной деятельности биомеха. Но создать из них что-нибудь живое вполне реально.

— Хм. И ты сама таких создавала?

— Конечно. В основном мелких помощников, вроде птиц и крыс. Чтобы они передавали письма, разведывали путь, искали полезную мелочь… Ну, много всего незначительного и полезного. И одна из немаловажных вещей — форму живого существа лучше сохранять. То есть, если это была белка, ты должен сделать белку из железок, а то случится диссонанс. Просто представь: живешь ты, никого не трогаешь, ходишь на своих четырех лапах, потом бац, а у тебя больше не четыре лапы, а три или, еще лучше, пять. Я бы лично суток трое соображала только как встать, про ходьбу и речи идти не может.

— Так, с этим понятно. А биомехи всегда беспрекословно подчиняются создателям?