До самого дна - [9]

Закончив с этими двумя, я вытерла руки салфетками и весь мусор сложила обратно в пакет. Теперь мне хотелось либо неспешно рассуждать о чем-либо вслух, либо смотреть на пробегающие за окном деревья, поля и дома. Пожалев водителя, я выбрала второе.

Спустя какое-то время уже ни о чем не хотелось думать. Двигатель монотонно шумел, мимо проезжали другие машины. Автомобиль периодически потрясывало (отдельное спасибо дорожникам данного района), но он продолжал уносить мое и без того потерявшееся тело все дальше.

Глава вторая Сквозь снег и сны

Какие будут в смертном сне мечты,

Когда мятежную мы свергнем бренность,

О том помыслить должно.

«Трагическая история о Гамлете, принце датском», Уильям Шекспир

— Вот скажи мне, Ханс, какие тебе снятся сны?

Одинаково грязный коричнево-серый пейзаж за стеклом мне уже порядком надоел, а вот снисхождение и жалость к водителю поутихли, оттого я переключила все свое внимание именно на него. Мы медленно приближались к Владимиру.

— Как и всем, пожалуй.

— Ну, некоторым вообще не снятся сны. Или снятся, но очень редко. В то время как другим людям ежесуточно. А у тебя они цветные? Или черно-белые? И от первого лица или от третьего? А снилось ли тебе когда-нибудь, что ты другого пола? А расы? Или даже вида?

— Обычные сны, как у всех.

— Но… Я же только что сказала, что всем снятся разные сны. Хочешь отвязаться от диалога?

— Да. Буду рад, если ты…

— Без боя не сдамся.

— Ладно. Что может тебя отвлечь?

— Беседа по душам? Обсуждение последних событий? Разговор о твоем прошлом? Или об охотниках.

— Я имею в виду книгу. Или журнал.

Машина остановилась на парковочном месте вдоль обочины.

— Нет, меня укачивает, если я читаю в машине. Сегодня явно не твой день. Поблизости есть камеры? В смысле раньше не было, но их могли поставить.

«Художник» вышел, осмотрелся, наклонился обратно к салону и оповестил:

— Нет, выходи.

Я медленно вылезла из машины, воровато пригибаясь и оглядываясь. В окнах домов никого не было, прохожие почти отсутствовали — никаких угроз. Разворачивая карту на ходу, я прошла несколько метров до двери, за которой находилась лестница, ведущая вниз. На ней был постелен линолеум, и я боялась, что поскользнусь на нем, но мне повезло. Ханс от меня не отставал, и вскоре мы оба оказались в небольшой комнатке, освещаемой болтающейся на проводе лампочкой. Я подошла к металлической решетке с дряхлой деревянной стойкой и, так как никого за ней не застала, просунулась в окно упомянутой решетки и дотянулась до звонка, какие обычно ставят в гостиницах. Хозяин явно убрал его подальше, чтобы его не беспокоили, но мне это не помешало. Звонок раздался трижды и готов был раздаваться дальше, но тихий старческий голос заверил нас, что его обладатель уже идет. Я убралась из окошка, и к стойке с той стороны подошел низенький дедок в старых очках.

— Чем могу быть полезен? — прохрипел он нам.

— Здравствуйте. Я прошлой весной оставляла некоторые вещи у вас в ячейке номер, — я нашла нужные числа на карте рядом с названием города и адресом ячейки, — пятнадцать двадцать один. Хочу забрать все.

— Конечно, пароль?

— Двести восемнадцать, шестнадцать.

Дедок сверился с записями в журнале с пожелтевшей бумагой, хмыкнул, и ушел туда, где был до того, как пришел к стойке. Спустя минут десять он вернулся с плотным черным пакетом.

— У вас оплачено еще на два года, уверены, что хотите забрать? Мы не…

— Не возвращаете деньги, да, я знаю и очень хочу забрать свои вещи.

— Ну смотрите сами, — он просунул пакет в окошко. Я взяла его, быстро проверила содержимое и решила, что все в порядке.

— Всего доброго, дедуль.

— Заходите еще, — просипел он напоследок.

Когда мы оказались на улице, то первое, что я осознала, — пошел снег. И не мелкий, а очень крупный, плотный, огромными хлопьями. Если он не закончит идти до завтра — в этой местности вырастет полуметровый сугроб снега.

— Теперь еда, — раздалось над ухом. Я не говорю, что меня легко отвлечь, просто только что я засмотрелась на снег и забыла о существовании человека, благодаря которому я этот самый снег сейчас созерцаю.

— Сейчас?

— Ну мы ведь не будем останавливаться в Новгороде?

— Хм, и то верно. Ладно, если их еще не закрыли, — протянула я задумчиво, двигаясь к последнему дому на этой улице перед перекрестком. С приятным удивлением я заметила старую знакомую вывеску. — О! Иди-ка сюда, — я толкнула деревянную дверь, и в лицо мне ударила волна теплого воздуха.

Внутри ничего не изменилось с моего прошлого визита: те же деревянные столы, стулья, плохое освещение и чудесный запах, напоминающий запах черничного пирога. За стойкой с кассой, прямо на стуле спал мой давний знакомый. Я тихо подкралась к стойке, стараясь не наступать на скрипящие половицы, наклонилась и сказала ему прямо в лицо:

— Что-то плохо у вас в городе с обслуживанием, — он подскочил, уронил стул, на котором спал, и отшатнулся к стене, — куда ни зайдем — везде все спят, отлынивают… Здравствуй, Алексей. Давно не виделись.

— А-алиса? Ох, вот кого, а тебя я увидеть здесь не ожидал…

— Да? — я позволила себе разогнуться и встать относительно прямо, — это еще почему?