До наступления темноты - [16]

Справа показался забор из стальной сетки.

– А вот здесь находится, – Аарон снова поправился, – находился Форт-Клейтон.

Тут тоже царило запустение.

– Ник, вы не будете против, если мы остановимся и выпьем кока-колы? Меня что-то жажда замучила.

– Далеко еще до дома Чарли?

– От места, где продают кока-колу, километров десять.

Мы проехали еще с полкилометра по шоссе, потом свернули на дорогу поуже. Далеко впереди я различил возвышающиеся надстройки контейнеровоза, причудливо рисовавшиеся на фоне неба.

– Вот туда мы и направляемся, к шлюзам Мирафлорес, – сказал Аарон. – Теперь это единственное место в округе, где можно выпить. Каждый, кто проезжает здесь, заворачивает туда. Это что-то вроде водопоя в пустыне.

Когда мы одолели ведущий к шлюзам подъем, перед нами открылась картина, заставившая меня погадать – уж не Клинтон ли прикатил сюда с визитом. Все вокруг было забито машинами и людьми. Несколько ярко раскрашенных автобусов доставили совершенно американский на вид духовой оркестр и марширующих девушек с жезлами. Мужчины в красных кителях, белых брюках и шляпах с перьями дули в тромбоны, а девушки – в красных трико и белых сапожках до колен – крутили перед собой хромированные палочки с лентами.

– Эхе-хе, – вздохнул Аарон. – А я-то думал, он только в субботу придет.

– Кто?

– «Окасо». Что означает «закат». Круизный лайнер, один из самых больших в мире. Две с лишним тысячи пассажиров. Ходит здесь уже много лет, из Сан-Диего в Карибское море.

Пока мы искали, где поставить машину, он вглядывался в закрепленные на сетчатой изгороди плакаты.

– Ну да, конечно, в субботу, рейс четырехсотый и последний. Большое событие. Телевидение, политики. А это, надо думать, генеральная репетиция.

Прямо за изгородью я наконец разглядел огромные бетонные шлюзы. В первый из них заходило пятипалубное судно длиной метров двести. Оно шло на собственных двигателях, но направлялось шестью короткими, толстыми локомотивчиками, которые ползли по рельсам – три с каждой стороны.

Аарон, нашедший наконец место для парковки, рассказывал с интонациями заправского гида:

– Через канал проходит четыре процента всей мировой торговли и четырнадцать процентов торговли США. Попасть из Панамского залива в Карибское море можно всего за восемь-десять часов. Не будь канала, судам пришлось бы тратить на этот путь минимум две недели.

Покивав с достаточно, как мне представлялось, благоговейным выражением, я наконец увидел, где мы получим нашу кока-колу. Посреди автостоянки врос в землю грузовик с прицепом-кафе. Вокруг под разноцветными зонтами были расставлены белые пластмассовые столики и стулья. Мы вылезли из машины. Жара была адская.

Аарон направился к одному из окон прицепа, чтобы занять место в очереди, состоявшей из туристов и людей в красных кителях.

Я укрылся под одним из зонтов и наблюдал, как судно медленно заходит в шлюз. На лужайке воздвигали обращенную лицом к шлюзу смотровую трибуну – в дополнение к стоявшей слева от нее постоянной. Суббота и впрямь обещала выдаться шумной.

Судно уже почти вошло в шлюз. На лужайку неторопливо выплыл духовой оркестр, и туристы, наблюдавшие за судном с постоянной трибуны, защелкали «никонами». Кое-кто из девушек, выстраиваясь в колонну, успевал еще и практиковаться со своими палочками, примеривать профессиональные улыбки, повиливать бедрами и поводить плечами.

Казалось, единственным, кто не обращал на них внимания, был стоявший неподалеку от меня белый мужчина в цветастой гавайской рубашке. Прислонясь к большому темно-синему джипу «джи-эм-си», он курил, глядя на судно, и обмахивал подолом рубашки живот. На животе у него был след от ожога величиной с пиццу.

Если не считать лобового, все прочие стекла автомобиля были затемнены специальной пленкой. Клеили ее явно вручную, на одном из задних окон пленка была отодрана, так что получился прозрачный треугольник.

Неожиданно мужчина, словно бы вспомнив, что забыл запереть дверь своего дома, запрыгнул в машину и уехал.

Аарон вернулся с четырьмя банками сока «минит мейд».

– Колы нет – всю выпили.

Мы сидели в тени, глядя, как медленно смыкаются ворота шлюза и его заполняет вода – сто миллионов тонн, по словам Аарона. Судно поднималось, а строители трибуны отложили инструменты и рассаживались, чтобы понаблюдать за репетицией девушек.

Но вот послышались звуки труб, барабанов, свистулек, оркестр заиграл быструю самбу, и девушки замаршировали. Десять минут спустя, когда уровни воды выравнялись, открылись передние ворота шлюза, и весь процесс начался заново. Жезлы взлетали в воздух, оркестр вышагивал взад-вперед по лужайке.

К кафе подъехал черный «лексус» с золотистого оттенка зеркальными стеклами. Стекла опустились, открыв нашим взглядам двух светлоглазых молодцов в рубашках с галстуками. Мужчина, сидевший впереди, мускулистый, загорелый, лет двадцати с небольшим, вылез из машины и, не обращая внимания на очередь, направился прямиком к окну прицепа. С поясного ремня его, мерцая, свисал маленький хромированный мобильник «нокиа», на правом бедре красовалась кобура. У меня все это никаких особых мыслей не вызвало, – в конце концов, мы же в Центральной Америке. Я просто откинул голову назад, вливая в себя последние капли сока.