До конца времен - [119]

– Я приехал, чтобы поговорить с твоим отцом и попытаться убедить его насчет книги, – несколько сбивчиво объяснил он наконец. – Я даже привез с собой копию твоей рукописи – быть может, он прочтет ее и увидит, что там нет ничего такого, что противоречит вашей вере.

– Папа не станет читать, – проговорила Лиллибет с самым несчастным видом. – Он… он уже пообещал, что проклянет меня, если я не откажусь от публикации. И тогда меня выгонят из общины.

Вместо ответа Роберт вынул из кармана разорванный пополам чек и, вложив ей в руку, посмотрел Лили прямо в глаза.

– И ты… откажешься? – спросил он. Ему ни в коем случае не хотелось давить на нее, даже несмотря на подписанный договор. Роберт хорошо понимал: если он потеряет только хорошую книгу, то Лиллибет может лишиться всего, что у нее есть.

– Да. То есть я не знаю… – Она опустила голову, глядя себе под ноги. – С одной стороны, я хотела бы, чтобы мой роман напечатали, но с другой… Тогда меня точно выгонят из поселка, и куда я пойду? Кроме этого, у меня ничего нет… – Она жестом показала себе за спину, и Боб, обведя взглядом кухню, почувствовал себя так, словно действительно перенесся в семнадцатый век на какой-то сказочной машине времени. Пожалуй, единственным свидетельством нового тысячелетия была газовая плита, впрочем, тоже довольно древняя.

– И все-таки я немного поговорю с твоим отцом, – сказал он, и Лиллибет кивнула. Она сомневалась, что из этой затеи выйдет что-нибудь путное, но тем не менее позволила Роберту подождать в большой, сумрачной гостиной и даже заварила ему чашку травяного чая. Сама она, впрочем, сразу вернулась в кухню, так как ей не хотелось, чтобы отец видел их вместе.

Генрик вернулся домой через полчаса, и Лили сразу предупредила его, что у них гости. Он ничего не сказал – только удивленно приподнял брови и прошел в комнату. Лили следовала за ним по пятам. Увидев хозяина, Роберт сразу поднялся со стула и, почтительно поклонившись, протянул руку. Не зная, кто перед ним, Генрик ответил крепким рукопожатием.

– С кем имею честь?

– Мое имя Роберт Белладжо, и я – тот самый издатель, который хочет опубликовать книгу вашей дочери. Даю вам слово профессионала: это очень хорошая книга, к тому же она никоим образом не очерняет ни вашей веры, ни того образа жизни, к которому вы привыкли. Собственно говоря, она вообще не об аманитах… Ваша дочь невероятно талантлива, и я не сомневаюсь, что люди, которые прочтут этот роман, будут восхищаться не только ею, но и всеми вашими женщинами, которые так хорошо образованны и так блестяще владеют литературным языком. Думаю, если бы вы прочли рукопись, вы и сами гордились бы вашей дочерью, которая может стать одним из самых известных современных авторов. Поверьте, я нисколько не преувеличиваю – это действительно так, и я приехал сюда, чтобы сказать вам об этом лично. Должен добавить, что я отношусь с глубоким уважением к вашим взглядам и к вашим религиозным убеждениям, и все же мне хотелось бы, чтобы ее книга была опубликована. Это важно для меня, это важно для читателей, и это очень важно для мисс Петерсен.

– Для мисс Петерсен важно слушаться старших, – проворчал Генрик. – Когда она будет делать то, что ей говорят, вот тогда я буду ею гордиться. Мы здесь живем по определенным правилам, мистер Белладжо, и Лиллибет обязана им подчиняться. Закон не делает исключений ни для кого! – добавил он с нажимом, но тут же взял себя в руки и предложил гостю сесть – меньше всего ему хотелось показаться этому «англичанину» неотесанной деревенщиной. – С вашей стороны было очень любезно приехать, чтобы побеседовать со мной, – сказал Генрик (Лили заметила, что он говорит искренне: ее отец умел ценить уважительное отношение), – но я не могу позволить вам опубликовать эту книгу, потому что… потому что…

– Что я могу сделать, чтобы вы переменили свое мнение? – негромко спросил Роберт, и Генрик окинул его оценивающим взглядом. С каждой минутой этот чужак нравился ему все больше, но он знал, что не может уступить. И Лиллибет это тоже понимала. Отец и Роберт выглядели достойными соперниками, но победить издатель не мог: Генрик находился на своей территории, и они играли по его правилам.

– Ничего, – отрезал он. – Раз я решил, что книги не будет, значит, ее не будет. Что касается Лиллибет, то она – моя дочь и должна уважать своего отца, – добавил Генрик непререкаемым тоном.

– Если я откажусь от издания книги, для нее это будет серьезным ударом, – серьезно ответил Роберт. – Насколько я знаю, мисс Петерсен работала над своим романом три года, по ночам…

– Она не должна была так поступать, – перебил Генрик. – У нее есть другие, более важные дела. Я – вдовец, и к тому же немолод, поэтому в первую очередь Лиллибет должна заботиться обо мне и о своих младших братьях. Пока она не вышла замуж, это ее главная и единственная обязанность.

Роберту эти слова показались довольно эгоистичными, но он все равно кивнул – ему не хотелось еще ухудшить положение девушки.

– Не останетесь ли поужинать с нами, мистер Белладжо? – неожиданно предложил Генрик. – Вы проделали долгий путь, чтобы только увидеться со мной. Должно быть, эта книга действительно имеет для вас очень большое значение.