Дни стужи - [5]

– Приехали. – Иван спрыгнул в снег, повел Уголька к развалинам, оставшимся от древнего ангара неподалеку от заброшенной железнодорожной станции. Примотал поводья к торчащей арматуре и кивнул Стасу: – Давай. Глянь по сторонам и помоги запечатать. Не будем тянуть.

Хромой аккуратно выбрался из саней, придерживая под мышкой связку кольев, высотой ему по грудь. Развязал стягивавшую их бечевку и зашагал вокруг саней, глубоко втыкая колья в снег. Окружив сани с запряженным в них Угольком этим странным частоколом, пятясь, вышел из круга. Теперь дело было за Иваном. Ведун пошел посолонь, касаясь рукой верхушки каждого кола. В ответ на них загорались прозрачно-белые огоньки, а между кольями возникала прозрачная, чуть подрагивающая завеса.

Когда закончили, Стас подхватил объемистую сумку, повесил ее на плечо, и напарники двинулись к станции. Иван оглянулся – возле разрушенного ангара никого не было, и только подрагивал возле дальнего угла здания морозный воздух.

* * *

– Вроде чисто всё. Прямо как на снимках, что купец прислал, – прошептал Иван, приглядываясь к вьющейся между сугробов тропке, выходившей на большую утоптанную площадку, заставленную старыми рассохшимися столами с наваленным на них барахлом. Рядом со столами тоже лежали кучи тряпья, коробок, потрепанных книг и прочего маловразумительного хлама, который составляет большую часть товара любой барахолки. Только перед здешними прилавками не было ни души. И ни единой снежинки не упало на потрескавшиеся доски. Здесь стояла вечная жара, от которой почва растрескалась и спеклась в камень.

Стас подумал, что все это напоминает какой-то безумный кусок янтаря, в который вместо насекомого поместили несколько сотен метров пространства, вырвав его из времени. С того момента здесь постоянно царило лето. Непонятно откуда лился неживой желтый свет, листья на деревьях, окружающих площадку, сохранили цвет, но казались вырезанными из бумаги, стволы потрескались, некоторые ветви так и остались поднятыми порывом ветра, улетевшим больше сотни лет назад.

И тишина.

Мертвенная напряженная тишина.

– Ладно, чего разлеживаться? Тропка вроде всегда безопасной была, ни Каблучков, ни Мальчика-отличника не видно, так что быстро проходим напрямую, вон до того стола, где швейная машинка лежит. Возле него сворачиваем и проходим краем, между рядами не идем, не нравятся мне вон те две выбоины.

Иван молча кивал. Стас, как всегда, выбирал наиболее безопасный и простой путь. Следовало просто идти за ним шаг в шаг и смотреть по сторонам.

Тропинка, ведущая к развалу, тоже была странной, чужеродной, вызывающей озноб. Довольно широкая – два человека спокойно разойдутся, чуть повернувшись, – она тоже была покрыта сухой теплой пылью, отчего громоздящиеся по бокам сугробы казались еще более нереальными. Кое-где снег нависал над тропинкой белыми языками, державшимися непонятно на чем. Ивану очень хотелось дотронуться до снега рукой, сбросить на землю, но он не решался. И никто из тех, кто здесь проходил, так и не решился, насколько он знал.

Стас уверенно дошел до конца дорожки – давно было известно, что она достаточно безопасна, – и остановился у покосившегося столба, с которого свисал до самой земли оборванный провод в черной оплетке. Здесь уже чувствовался сухой жар, исходящий от почвы, льющийся сверху, ощупывающий неслышными волнами лица незваных гостей.

– Ну что, двинулись? – тихо спросил Стас не оборачиваясь и, не дожидаясь ответа, сделал первый осторожный шаг.

Исчезло время. Пространство сузилось, наполнилось сухим запахом мертвой земли и попавшего в ловушку тепла. Нестерпимо громкие звуки падали и вязли в томительной глухой тишине.

Иван шел позади, вполоборота к Стасу, контролируя происходящее по бокам и позади.

Шаг, другой.

Куча синевато-серого тряпья. Шевельнулась?

Нет, показалось.

Надвигается угол стола, окантованный полосой ржавого металла. Со стола свисает угол разодранной коробки, внутри навалены пожелтевшие ломкие брошюрки, названий не разобрать.

Там, за куполом молчания, распахивается бесконечное зимнее небо, тянут к нему голые ветви перекрученные замерзшие деревья, вспыхивает под солнечными лучами пушистый белый снег. Здесь – годами недвижные тени и тишина.

– Стой, – тихо сказал Стас.

Иван замер раньше, чем услышал слова напарника, – почуял.

Опустившись на корточки, Хромой задумчиво посмотрел туда, где подрагивало над неприметным бугорком прозрачное марево.

– Видишь? Или мне мерещится? – показал он присевшему рядом Ивану.

– Нет, не мерещится. Дрожит воздух, дрожит, – напарник всмотрелся в марево: оно нравилось ему все меньше и меньше.

– А значит, мы туда не пойдем. А пойдем мы в обход с другой стороны, – и Стас двинулся вдоль первого ряда столов.

Предметы казались неестественно яркими и отчетливыми, взгляд примечал малейшую трещинку на столешнице, и она тут же разрасталась, заполняла собой пространство, старалась затянуть вглубь. Отвести взгляд – и то усилие требовалось.

– Теперь я быстро перебегаю к столу, хватаю чертову коробку, и мы очень спокойно возвращаемся, – сквозь зубы пробормотал Стас.

– Давай, пошел, – Иван легонько хлопнул друга по плечу.