Дни, когда я плакала - [53]

– И о чем же? – Он возвращается, но не садится. Мне немного страшно, на я не могу и дальше избегать этого разговора. Я не могла смотреть на него с того дня, когда ко мне впервые приехали Картер с Оденом. Мне очень нужно, чтобы он сказал мне, что он тот, кто я думаю, что Картер неправильно понял ситуацию.

– Пап, что у тебя случилось с Картером в тот день, когда ты увидел его у нас дома?

Он смотрит на меня, прищурившись, словно собирается поднять палец и накричать на меня за то, что снова подняла эту тему, но он опускает плечи и вздыхает.

– Куинн, милая, почему мы говорим об этом снова и снова?

– Мы еще ни разу об этом не говорили. А я не могу перестать об этом думать, потому что, пап, моя кожа того же цвета, что и у Картера, и я не знаю, что это всё значит. – Я прикусываю губу, чтобы сдержаться, но чувствую, как всё, что я пыталась обуздать, рвется наружу, чтобы быть увиденным, услышанным и наконец признанным. – Я не знаю, показывает ли это, какой ты видишь меня.

Он опускает глаза, а потом снова садится рядом со мной на кровать.

– Я вижу удивительную, умную, талантливую, красивую темнокожую девушку.

– А когда смотришь на других девушек, похожих на меня, ты видишь то же самое?

Он хмурится.

– Конечно, Куинн.

– Ладно, тогда объясни, пожалуйста, что у вас произошло с Картером! – Я придвигаюсь к нему с мольбой в глазах.

– Я ошибся, – он пожимает плечами, бегая глазами. – Я мало спал и, если честно, прежде не видел у нас дома такого парня, как Картер. Никогда.

– И ты подумал, что он хочет нас ограбить?

Он смотрит на свои руки у себя на коленях.

– Я не знаю, о чем я думал. Но, возможно, да, – он поднимает взгляд, встречаясь со мной глазами. – Но, пожалуйста, не сомневайся в том, как сильно я тебя люблю и как ценю. Я ошибся с Картером, и, по правде говоря, это был серьезный звоночек. У меня должно быть больше темнокожих друзей.

– А у тебя когда-нибудь были темнокожие друзья? – Я не могу представить его с темнокожими друзьями, даже в старшей школе, не говоря уж о колледже.

– Только в Колумбийском университете. Я был членом Организации темнокожих студентов. Я об этом рассказывал, – он качает головой, – ты всегда перестаешь меня слушать, когда говорю о Колумбийском университете.

– Ну ладно, – я закатываю глаза. Давай только не будем переводить разговор на меня.

– Как бы там ни было, в моей жизни должно быть больше темнокожих людей. До этого момента я не понимал, насколько это важно. Когда у тебя есть темнокожие друзья, ты как будто становишься более… цельным.

Я закрываю рот, это «цельным» звенит у меня в ушах. Я понимаю, что именно он имеет в виду. Когда в моей жизни появились Оливия с Картером, даже за такой короткий промежуток времени моя жизнь уже успела измениться. Разговоры с ними, полученные рядом с ними впечатления – такого у меня просто не могло быть ни с Мэттом, ни тем более с Дестани.

– Так… – говорю я, – я тут подумала, раз уж у тебя сегодня день извинений, к нам как раз должен приехать Картер.

Услышав это, он встает. Я, выжидая, смотрю, как он идет к двери. Уже в коридоре он останавливается и поворачивается.

– Ладно, может, я и извинюсь.

Картер приезжает в полдень. Отец открывает дверь, пока я бегу вниз по лестнице. Когда я дохожу до прихожей, Картер уже разувается. Он в черных спортивных шортах, приспущенных на бедрах, белой футболке и со сверкающими гвоздиками в ушах. Он встречается со мной глазами, а потом окидывает взглядом мои ноги в суперкоротких шортах и ложбинку между грудями в майке с глубоким вырезом.

Папа поворачивается и хмурится при виде моего наряда.

– Картер, можешь пока присесть у бара. Куинн, пойдем-ка поговорим! – Он проходит мимо меня на кухню, сверкая глазами.

Я на секунду остаюсь наедине с Картером.

– Привет, – произносит он, подходя ко мне с довольным видом.

– Привет! – У меня на губах играет едва заметная смущенная улыбка – я вспоминаю наш разговор прошлым вечером.

– Куинн! – кричит папа из кухни.

Я бегу на кухню к отцу, оглядываясь через плечо на Картера, который следует за мной. Он улыбается, наблюдая за мной.

У меня внутри словно вспорхнула стая бумажных журавликов. Я едва могу дышать к тому времени, как оказываюсь наверху, где ждет меня отец, уперев руки в бедра.

– Переоденься. Сейчас же!

Я обхожу его, закатывая глаза.

– Что именно переодеть?

– Всё!

Я снимаю шорты с майкой и останавливаюсь на паре более длинных черных найковских шорт с белой футболкой. Спустившись вниз, я вижу папу облокотившимся на барную стойку рядом с Картером.

– В нашем доме многие годы не было ни одного темнокожего человека, за исключением членов нашей семьи. – Картер кивает, уставившись на стойку. Я сажусь к бару рядом с ним, надеясь, что ему от этого станет немного комфортнее.

– В этой части города сложно встретить темнокожие семьи. А у этой, – говорит папа, глядя на меня, – все друзья белые. Это, конечно, не оправдание. В этом, наверное, тоже я виноват, если уж на то пошло. Чтобы бороться с предрассудками, нужно прилагать усилия, даже темнокожим людям, и я понимаю, что не боролся уже очень давно, – папа указывает на Картера пальцем: – Сделай мне одолжение, заходи к нам почаще. Я рад, что у Куинн есть такой друг, как ты.