Дневники Кэрри - [29]

Мэри Гордон Ховард нахмурила брови. В ее ушах были невероятные голубые камни, а когда она подняла руку, чтобы поправить серьги, я заметила на ее запястьи прямоугольные часы с бриллиантами. Почему-то я не ожидала, что Мэри Гордон Ховард будет усыпана украшениями. Затем она опустила голову и уставилась на миссис Агносту, как бык, готовый на нее напасть. На долю секунды я даже испугалась за Агносту, которая, без сомнения, понятия не имела, куда она шла, а просто хотела культурно провести день.

— Это, моя дорогая, потому, что вы классический самовлюбленный человек, — заявила Мэри Гордон Ховард. — Вы так любите себя, что уверены, что люди могут быть счастливы, только если они «такие же, как вы». Вы — показательный пример женщины, которая является препятствием, мешающим другим женщинам развиваться. — Что ж, подумала я, возможно, это и правда, и если бы все женщины были похожи на миссис Агносту, то они целыми днями пекли бы печенье и чистили унитазы.

Мэри Гордон Ховард оглядела комнату, и на ее лице появилось выражение триумфа.

— Сейчас, если вопросов больше нет, я с радостью подпишу ваши книги.

Вопросов больше не было: все были слишком напуганы властностью и авторитетом писательницы. Я встала в очередь, прижимая к груди мамин «Консенсус». Главный библиотекарь, мисс Детутен, которую я знаю еще с детства, стояла рядом с Мэри Гордон Ховард, подавая ей книги. Писательница подписала несколько книг, после чего с выражением досады на лице повернулась к мисс Детутен и проворчала:

— Боюсь, что им уже не поможешь — темные, непросвещенные домохозяйки.

К этому моменту я была уже третьей в очереди и все прекрасно слышала:

— О нет! Это совсем не так.

Я хотела рассказать ей о своей матери, о том, как «Консенсус» изменил ее жизнь. Мисс Детутен сжалась и зарделась от смущения, затем обернулась и заметила меня:

— Это же Кэрри Брэдшоу, — объявила она слишком счастливым голосом, словно она была рада, что я здесь, потому что Мэри Гордон Ховард хотела бы со мной познакомиться.

Мои пальцы впились в книгу, я не могла пошевелиться, а на лице застыла глупая, застенчивая улыбка. Гордон, как я сейчас стала ее про себя называть, посмотрела в мою сторону и продолжила подписывать книги.

— Кэрри собирается стать писательницей, — разглагольствовала Детутен.

— Это так, Кэрри?

Я кивнула и неожиданно привлекла внимание Гордон. Она даже отложила ручку.

— И почему? — спросила она.

— Извините? — прошептала я. Мое лицо горело.

— Почему ты хочешь стать писателем?

Я смотрела на мисс Детутен в поисках поддержки, но она выглядела так же испугано, как и я.

— Я… я не знаю.

— Если у тебя нет достойной причины, чтобы стать писателем, то забудь об этом, — огрызалась Гордон. — Писатель должен иметь что-то, что он хочет рассказать людям. И лучше, если это будет что-то интересное. Если ты не можешь сказать ничего интересного, то зачем тебе быть писателем. Начни заниматься чем-нибудь полезным. Стань, например, врачом.

— Спасибо, — прошептала я.

Гордон потянулась к книге моей мамы. В какой-то момент я подумала о том, чтобы схватить ее и убежать, но я была слишком испугана. Гордон небрежно надписала свое имя резким, мелким почерком.

— Спасибо, что пришла, Кэрри, — сказала мисс Детутен, отдавая мне книгу.

Во рту у меня пересохло, поэтому я могла только кивнуть, после чего, спотыкаясь, побрела прочь. Я была слишком слаба, чтобы ехать на велосипеде, поэтому я села на обочину, пытаясь восстановить силы. Я ждала, пока ядовитые волны стыда за то, что я стояла там и молчала, накроют меня, и, когда они прошли, вновь почувствовала свое тело и начала мыслить, но у меня было ощущение, что вся моя прежняя система координат разрушена и я не знаю, что мне делать дальше. Потом я села на велосипед и поехала домой.

— Как съездила? — шепотом спросила меня мама позже, когда была в сознании. Я сидела на стуле рядом с ее кроватью и гладила ее руку, думая, что она всегда хорошо заботится о руках, даже сейчас, если смотреть только на ее руки, никогда не догадаешься, что она тяжело больна. Я пожала плечами:

— У них не было нужной мне книги.

— Может быть, в следующий раз.

Я так и не сказала маме, что ходила на встречу с ее кумиром — Мэри Гордон Ховард, что та подписала ее книгу. И конечно, мама так и не узнала, что Мэри Говард Ховард не была феминисткой. Разве можно быть феминисткой и обращаться с другими женщинами, как с грязью? В этом случае ты оказываешься просто дрянной девчонкой вроде Донны ЛаДонны. Я никому так и не рассказала о том, что произошло. Но эта история осталась со мной, как страшная порка, которую можно заставить себя выкинуть из головы, но следы на теле никогда не дадут окончательно о ней забыть.

Я до сих пор чувствую обиду и стыд, когда думаю об этой встрече. Я хотела, чтобы Мэри Гордон Ховард спасла меня, но это было так давно, а я уже совсем не та девочка, я не должна чувствовать себя пристыженной. Я переворачиваюсь на другой бок, кладу подушку под щеку и опять думаю о Себастьяне. Меня больше не нужно спасать.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Конкуренция

— Я слышала, Донна ЛаДонна встречается с Себастьяном Киддом, — говорит Лали, поправляя очки для плавания.