Дневники импрессионистов - [17]

Поворотным пунктом в судьбе импрессионизма был 1877 г. Апрельская выставка, на которой группа выступала в почти однородном составе, возбудила интерес у гораздо более широких кругов публики, нежели раньше. Как мы уже видели, художники основывают журнал «L’Impressionniste». Теперь уже они сами, ободренные интересом, который проявляет к ним публика, переходят в атаку на периодическую прессу, в первую очередь на «Figaro», обвиняя эту газету в том, что она распространяет на их счет всякие глупости. Г-н Жорж Ривьер, редактирующий большую часть журнала, выступает в защиту импрессионистов в «L’Artiste». Он объясняет, почему участники выставки приняли имя «импрессионистов». В 1830 г. термины «классик» и «романтик», несмотря на всю свою расплывчатость, все же принесли известную пользу, помогая различать две школы в живописи. «Импрессионисты» уже достаточно известны, чтобы публика, приглашаемая посетить их выставку, была уверена в том, что она не встретит на этой выставке ни исторических сюжетов, ни жанровых сцен, ни «монументальной живописи». Импрессионисты не подражают старым мастерам, а со всей искренностью выражают свою индивидуальность. Если они и обращаются к истории, то делают это лишь в той степени, в какой это делает, например, Ренуар в «Бале», задаваясь целью рассказать историю повседневной жизни своей эпохи. Стремление трактовать сюжет ради его живописного тона, а не ради самого сюжета, вот что отличает импрессионистов от других художников. Они отнюдь не революционеры, они просто хотят быть самими собой. Затем Ривьер набрасывает характеристики отдельных художников. Ренуара отличают радостные, гармоничные светлые образы; у него девственный взгляд на вещи, он умеет увидеть в них очаровательную сторону и вселить в нас любовь к ним; он сродни Ватто. Моне проникает в самое существо предмета, воспроизводя его напряженную жизнь. Талант Дега, обязанный литературе и философии не меньше, чем искусству линии и науке о цвете, характерен, прежде всего, своей антиромантической направленностью. Сезанну свойственны героическая ясность, утонченность, основанная на огромном мастерстве, очарование, величественность и торжественность, достойные Библии и древних греков и ставящие его в один ряд с полубогами. Писсарро присущи крестьянская религиозность, меланхолия и в то же время эпический размах, достойный «Отверженных» Гюго и затмевающий Милле. Вкус, тонкость и спокойствие — вот приметы Сислея, который, кстати сказать, не возбуждает особенно бурных споров. У Кайботта, Берты Моризо и Гийомена тоже есть свои достоинства. А художники Салона ходят смотреть импрессионистов, чтобы «прочистить свои палитры».

Бюрти, который находит слово «импрессионисты» неподходящим и — вероятно, под влиянием общественного мнения — относится к ним холоднее, чем в 1875 г., тем не менее признает за ними умение зафиксировать «общий вид предметов и живых существ, передать их сущность вне зависимости от традиционных точек зрения». Бюрти подчеркивает также их связь с Коро.

Поль Манц, слишком порабощенный традиционными искусствоведческими концепциями, чтобы полностью оценить импрессионистов, довольно удачно определяет их принципы: «Импрессионист — это искренний и свободный художник, который, порвав с академической техникой и ухищрениями моды, со всем простодушием полностью отдается очарованию природы, бесхитростно и с максимальной откровенностью передавая напряженность полученного им впечатления».

Теперь ясно, что во вкусах публики намечается существенный сдвиг, и в этом смысле весьма симптоматична позиция двух больших журналов той эпохи — «La Gazette des Beaux-Arts» и «L’Art». Первый не пишет о выставке импрессионистов, но Дюранти, которому поручено дать отчет о Салоне, пользуется случаем, чтобы упрекнуть Академию художеств в нежелании замечать импрессионистов; кстати сказать, это заявление Дюранти вызвало протесты со стороны подписчиков. «L’Art», прежде отличавшийся своим враждебным отношением к новым мастерам, в 1877 г. публикует письмо художника Поля Ноэля, который, правда, весьма сдержанно, хвалит «наброски» импрессионистов. Многие газеты, в частности «L’Homme Libre», «Le Rappel», «Le Petit Parisien», «Le Courrier de France», «Le Siècle», выражают свою симпатию и уважение к ним, признавая, что они сумели возбудить любопытство публики.

В 1878 г. импрессионисты не устраивают общей выставки, но тем не менее продолжают завоевывать критику, включая даже самых консервативных ее представителей. В связи со Всемирной выставкой, на которой импрессионисты не были представлены, Шарль Блан замечает, что их творчество не следует рассматривать как сплошное заблуждение, хотя они и пишут не картины, а только этюды. Камилл Лемонье, теперь уже оценивший Мане, сожалеет, что импрессионисты ограничиваются «фрагментами». Эрнест Шено, говоря о влиянии японцев, заявляет, что Моне обязан им «умением отказываться от деталей ради передачи впечатления в целом».

В мае 1878 г. Т. Дюре выпускает свою брошюру «Художники-импрессионисты», которая, если не считать соответствующей работы Дюранти, впервые рассматривает творчество всей группы в целом. Дюре выступает в своем эссе адвокатом новой школы. Ряд критиков, например Бюрти, Кастаньяри, Шено, Дюранти, писателей, в частности Альфонс Доде, д’Эрвильи, Золя, и, наконец, коллекционеров занимает благожелательную позицию по отношению к импрессионистам. Все признают их преемниками Коро, Курбе и Мане, а также соглашаются, что на них оказало влияние японское искусство. Все то, что вызывает смех или гнев публики: смелость тона, голубые тени, лиловые фигуры, неожиданные рефлексы — как раз и является достоинством импрессионистов. Моне, импрессионист по преимуществу, любит беглые эффекты, декоративную натуру и отражения в воде. Природа у Сислея производит на зрителя радостное, улыбающееся впечатление. Писсарро — это натуралист, изображающий неизменные стороны природы, сельский пейзаж, настоящего простого крестьянина. Ренуар улавливает характер и внутреннюю сущность модели, умеет показать то очарование, которое таится в женщине. В импрессионизме нет ничего такого, что противоречило бы основным законам традиционной живописи: импрессионисты просто развивают ее дальше, выражая характерные черты своей эпохи.