Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг. - [112]

Казалось, недалеко раздавались повторные выстрелы, хорошо нам знакомые; это стреляли японцы, наши отвечали. На эти звуки, однако, нельзя было ориентироваться — можно было попасть под свои собственные пули.

Бродили мы уже давно; я видел, что казаки потеряли надежду разыскать своих, поэтому я решил слезть с уставших коней и ждать рассвета. Было половина пятого утра.

Часам к шести рассеялся туман, и мы заметили слабый свет вдали. Сев на коней, мы туда направились и подошли к своему биваку, но не с запада, откуда мы вышли, а с севера.

Уже светало, с большим трудом разыскали мы фанзу, занятую нашими офицерами. Я объяснил командиру полка, что случилось, и хотел, напившись чаю и помывшись, ехать на сторожевку, но Левенгоф сказал мне, что теперь это не было нужно, так как мы сами скоро выступим и снимем по дороге заставу.

Около восьми часов утра на северо-западе послышались орудийные выстрелы и ружейные залпы. Это было нападение неприятеля на бивак генерала Телешова. Накануне вечером он переправился правее меня у деревни Сосычанхэ и остановился на ночлег в деревне Канпайлин.

Перестрелка, которую мы слыхали ночью, происходила между его сторожевыми постами и противником, подошедшим близко к биваку, пользуясь густым туманом. Японцы открыли орудийный огонь по биваку и спешно отступавшим колоннам.

Наша батарея отвечала очень удачно по наступавшей цепи, подпустив ее на 300 сажен, не более. Донцы атаковали пехоту лавою, причем у нас было ранено пять офицеров и выбыло из строя убитыми и ранеными пятьдесят казаков.

Генерал Телешов отступал рысью на северо-запад, пересекая нам дорогу. Вследствие этого транспорты с ранеными остались без прикрытия с правой стороны, и мы были вынуждены остановиться, чтобы сдать их в колонну генерала Самсонова.

Генерал Мищенко послал генералу Телешову приказание немедленно вернуться и совместно с нами атаковать японцев, по возможности забрать их в плен и отнять пушки.

Мы повернули назад и быстро двинулись на юго-запад; к сожалению, настигнуть неприятеля нам не удалось: высланные вперед разъезды донесли, что японцы переправились обратно через Ляохэ. Пришлось отказаться от заманчивого дела и направиться опять на север.

Через несколько времени разъезд, шедший за арьергардом, донес, что следом за нами шел неприятельский кавалерийский полк. Вступать с ним в бой нам не было времени, и мы продолжали отступать. Ночевка была в деревне Цудиопа. Сторожевое охранение — от Читинского полка.

2 января. Все утро провозились с перевязкой раненых.

Эти несчастные испытывали ужасные страдания во время перевозки на двуколках и в особенности на китайских арбах. Дороги были запружены двуколками и вьючным обозом, не пропускавшим вперед арбы с ранеными, и им приходилось иногда объезжать эти обозы по поперечным бороздам замерзших полей. Стоны и крики не переставали; некоторые умоляли, чтобы их сложили на землю и дали бы умереть спокойно. Но нижние чины расположившихся транспортов не обращали внимания на мольбы этих страдальцев, а китайцы-погонщики их не понимали. Счастливы были попавшие на конные носилки — на них не было тех толчков и сотрясения, как на арбах и двуколках. Мерзли, однако, все, лежа неподвижно на открытом воздухе, в особенности потерявшие много крови.

Мы выступили около полудня и пришли на ночлег в деревню Яудиопа. В течение дня столкновения с неприятелем у нас не было. Сторожевое охранение было от нашего полка — назначено было три сотни под начальством войскового старшины Ловцова.

3 января. Мы пришли в большую деревню Ашенью, где нам была назначена дневка.

4 января. Пользуюсь дневкой, чтобы принять ванну. Пишу письма. Говорят, что в Сухудяпу мы больше не вернемся. Мы, вероятно, сменим отряд Косаговского на крайнем правом фланге. Говорили тоже, что главнокомандующий не был доволен нашим набегом на Инкоу, который был назван одним из командиров драгунских полков «наползом на Инкоу».

5 января. Я был назначен дежурным по отряду. В боевой позиции у меня две сотни Верхнеудинского полка и две уральские; в резерве — две читинские сотни и взвод поршневой батареи. С командирами сотен боевой линии я обошел валы с юго-западной стороны, которые будут нами заняты для обороны в случае внезапного нападения, чтобы дать отряду время собраться и отослать назад транспорты с ранеными.

Разъезд нашего полка донес, что деревня Даван занята японской пехотой и небольшой частью кавалерии.

Около полудня раздались впереди выстрелы, я выслал туда разъезды. Через час разъезд вернулся с донесением, что перестрелка происходила между нашими сторожевыми постами и неприятельским кавалерийским разъездом, вышедшим из ближайшей деревни, занятой японцами.

6 января. Наш полк в полном составе выступил на сторожевое охранение в восемь часов утра, на смену 4-го Уральского полка полковника Соловьева.

Во время смены постов завязалась перестрелка с неприятелем.

По сведениям китайцев, в деревне Даван было сосредоточено до двух полков пехоты и несколько эскадронов. Наши разъезды были обстреляны передовыми частями неприятеля в две роты и два эскадрона. Мы ожидали перехода в наступление японцев.