Дневник утраченной любви - [38]
Мы возвращаемся в тесную гостиную, к камину, украшенному букетами сухостоев. Риклены опускаются в кресла и тонут в них. В домашней обстановке, мне кажется, они выглядят намного старше, чем во время нашей последней встречи в Страсбурге. И одежда, и дом стали им велики…
Оба одновременно вскидываются, расстроившись, что забыли предложить гостю напитки.
– Вина? Готов спорить, ты перенял вкусы отца.
– О да, Поль любил выпить!
– Рене припрятал несколько бутылочек с нашей родины, из Эльзаса.
– Поль тоже был оттуда, Соланж. Шмитты жили в Кольмаре.
– Ты ведь будешь белое, да?
Я чувствую, что отказ огорчит Рикленов, и беззастенчиво вру – ссылаюсь на вчерашний «бурный» вечер, хотя вообще не пью.
– Тогда, может, отвар? – спрашивает разочарованная Соланж.
– Мне не хочется вас утруждать…
– Какие глупости! – восклицает старушка. – Мой напиток тебя подкрепит! – Она сама потрясена неожиданно прорезавшимся материнским инстинктом.
Щелкнув суставами, госпожа Риклен бежит на кухню, а Рене встает за пирогом. Муж и жена суетятся, но медленно и осторожно.
– Цейлонский или «Эрл Грей»?
Отвар у Рикленов – то же, что чай.
Я позволяю себе невинную шутку:
– Бергамот.
Соланж заглядывает в гостиную:
– Прости, у меня только цейлонский или «Эрл Грей».
– Тогда «Эрл Грей».
– Ты не пожалеешь, он очень вкусный.
Рене Риклен воспользовался паузой и принес жестяную коробку с фотографиями:
– Мы отобрали их для вас в воскресенье.
Я растроган заботой стариков: оказывается, встреча важна не только для меня, но и для них.
Мы рассматриваем свидетельства прошлого, я вижу молодого отца среди бравых дзюдоистов. Соланж и Рене охотно комментируют, называют фамилии людей, которых я не узнаю по лицам.
Откусываю пирог – о ужас! – соленый, жесткий и вязкий. Тесто липнет к языку.
– Ты, случайно, дрожжи не забыла положить? – вопрошает Рене с комичной гримасой на лице – он не понимает, что проглотил.
Соланж награждает мужа высокомерно-презрительным взглядом:
– В савойское тесто дрожжи не кладут!
– Но пирог вышел плоский как блин…
Старушка взмахивает ресницами и отвечает с вызовом в голосе:
– Я сменила форму, ретроград ты несчастный!
Возразить нечего, и Рене решается откусить еще.
– Слишком тяжелый…
– Тяжелый?! Мой пирог?! Я пеку из лучших продуктов.
– Да, но…
– Сходи к дантисту, милый. Мой пирог очень даже хорош!
Она поворачивается и спрашивает, чуточку агрессивно:
– Разве не так?
Ловушка захлопывается: что бы я сейчас ни ответил, один из стариков обидится. Выбираю третий путь.
– Расскажете мне об отце?
– Да-да, конечно…
Рене и Соланж не скрывают волнения:
– Приятно вспоминать прошлое.
Они переглядываются, и женщина кивает мужу. Он откашливается и начинает:
– У нас мурашки бежали по коже, когда Поль рассказывал нам о тебе. Он очень тобой гордился. Очень.
Соланж вмешивается:
– Он был влюблен!
– В каком смысле?
– Твоему папе не хватало слов, когда он говорил о тебе.
Я так смущен, что опускаю глаза. Старушка всплескивает руками:
– Ты не знал?
– Мне доставались головомойки и нотации.
Рене Риклен сурово хмурится, говорит назидательным тоном, как будто мне десять лет:
– Он вел себя как хороший отец.
Соланж Риклен морщится, попробовав пирог:
– Я, наверное, забыла взбить белки.
– А я что говорил! – восклицает ее муж.
– Замолчи! Не ошибаются только бездельники.
Они снова переглядываются и… закрывают пироговую тему.
Она обращается ко мне:
– Отец тебя боготворил, мой мальчик, но не хотел, чтобы ты это знал!
– Еще как боготворил! – подхватывает старик и вдруг умолкает, не справившись с нервами.
Жена, сердито фыркнув, «перехватывает управление»:
– Он говорил о тебе до…
– До чего?
– До твоего рождения.
– Как это возможно?
– Он прекрасно помнил день, когда…
– Когда что?
– Когда это свершилось.
Соланж облегченно выдыхает. Рене возбужденно кивает.
Я в ужасе: передо мной двое сумасшедших. Хочется сбежать, и я как зомби поднимаюсь со стула.
Они трясутся от волнения. Соланж сердится на мужа:
– Мы сбились, Рене, и он не понимает.
– Еще как понимает.
– Нет.
Соланж цепляется за мою руку. У меня нет сил противиться немой мольбе, и она, облегченно вздохнув, спрашивает:
– Ты родился в марте шестидесятого, так?
– Да.
– То есть был зачат в июле.
– Э-э-э… да… безусловно.
– Конечно в июле, ты же не щенок и не слоненок, значит был зачат в июле пятьдесят девятого. А где? В Боваллоне!
– Согласен.
– Ну так вот, твой отец утверждал, что помнит день, когда они тебя… сделали.
– Что?
– В отпуске, во время сиесты.
Отдышавшийся старик Риклен продолжает рассказ жены:
– Он говорил об этом годы спустя, а впервые поделился в тот же день, прямо в тот же день.
– Как это?
– Твой отец встретился со мной на татами в семь вечера. Поль был красивый мужчина, а тем вечером просто сиял. Я его поддел, а он засмеялся и ответил, что провел потрясающую «сиесту» с твоей матерью и если после этого у них не появится ребенок, значит он ни черта не понимает в жизни.
– Твои родители решили завести второго, – поясняет Соланж, не надеясь на мою сообразительность.
– «Сын или дочь?» – спросил я. «Да какая разница! – ответил Поль. – Но Флоранс у нас уже есть, так что мальчишка будет королевским подарком!»
– И через девять месяцев на свет появился ты! – заключает Соланж.
Книга Э.-Э. Шмитта, одного из самых ярких современных европейских писателей, — это, по единодушному признанию критики, маленький шедевр. Герой, десятилетний мальчик, больной лейкемией, пишет Господу Богу, с прелестным юмором и непосредственностью рассказывая о забавных и грустных происшествиях больничной жизни. За этим нехитрым рассказом кроется высокая философия бытия, смерти, страдания, к которой невозможно остаться равнодушным.
Впервые на русском новый сборник рассказов Э.-Э. Шмитта «Месть и прощение». Четыре судьбы, четыре истории, в которых автор пристально вглядывается в самые жестокие потаенные чувства, управляющие нашей жизнью, проникает в сокровенные тайны личности, пытаясь ответить на вопрос: как вновь обрести долю человечности, если жизнь упорно сталкивает нас с завистью, равнодушием, пороком или преступлением?
Эрик-Эмманюэль Шмитт – мировая знаменитость, пожалуй, самый читаемый и играемый на сцене французский автор. Это блестящий и вместе с тем глубокий писатель, которого волнуют фундаментальные вопросы морали и смысла жизни, темы смерти, религии. Вниманию читателя предлагается его роман «Евангелие от Пилата» в варианте, существенно переработанном автором. «Через несколько часов они придут за мной. Они уже готовятся… Плотник ласково поглаживает крест, на котором завтра мне суждено пролить кровь. Они думают захватить меня врасплох… а я их жду».
XXI век. Человек просыпается в пещере под Бейрутом, бродит по городу, размышляет об утраченной любви, человеческой натуре и цикличности Истории, пишет воспоминания о своей жизни. Эпоха неолита. Человек живет в деревне на берегу Озера, мечтает о самой прекрасной женщине своего не очень большого мира, бунтует против отца, скрывается в лесах, становится вождем и целителем, пытается спасти родное племя от неодолимой катастрофы Всемирного потопа. Эпохи разные. Человек один и тот же. Он не стареет и не умирает; он успел повидать немало эпох и в каждой ищет свою невероятную возлюбленную – единственную на все эти бесконечные века. К философско-романтическому эпику о том, как человек проходит насквозь всю мировую историю, Эрик-Эмманюэль Шмитт подступался 30 лет.
Эрик-Эмманюэль Шмитт — философ и исследователь человеческой души, писатель и кинорежиссер, один из самых успешных европейских драматургов, человек, который в своих книгах «Евангелие от Пилата», «Секта эгоистов», «Оскар и Розовая Дама», «Ибрагим и цветы Корана», «Доля другого» задавал вопросы Богу и Понтию Пилату, Будде и Магомету, Фрейду, Моцарту и Дени Дидро. На сей раз он просто сотворил восемь историй о любви — потрясающих, трогательных, задевающих за живое.
Эрик-Эмманюэль Шмитт — мировая знаменитость, это едва ли не самый читаемый и играемый на сцене французский автор. Впервые на русском языке новый роман автора «Женщина в зеркале». В удивительном сюжете вплетаются три истории из трех различных эпох.Брюгге XVII века. Вена начала XX века. Лос-Анджелес, наши дни.Анна, Ханна, Энни — все три потрясающе красивы, и у каждой особое призвание, которое еще предстоит осознать. Призвание, которое может стоить жизни.
Повести и рассказы молодого автора посвящены взаимоотношениям человека и природы, острым экологическим проблемам.
Психологический роман «Оле Бинкоп» — классическое произведение о социалистических преобразованиях в послевоенной немецкой деревне.
Перед вами — книга, жанр которой поистине не поддается определению. Своеобразная «готическая стилистика» Эдгара По и Эрнста Теодора Амадея Гоффмана, положенная на сюжет, достойный, пожалуй, Стивена Кинга…Перед вами — то ли безукоризненно интеллектуальный детектив, то ли просто блестящая литературная головоломка, под интеллектуальный детектив стилизованная.Перед вами «Закрытая книга» — новый роман Гилберта Адэра…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.