Дневник. Том III. 1860-1861. Созерцательное богословие. Крупицы от трапезы Господней - [175]

Чем кто более любит услаждать брашнами и питиями вкус свой и наполнять чрево свое, тот тем более привязывается сердцем к земле, тем более усиливает в себе страсти, тем более удаляется от всего духовного и небесного и тем более рождает для себя скорбей сердечных. Истинное, животворное наше брашно есть Плоть Христа–Бога, и истинное питие наше есть Кровь Его (Ср.: Ин. 6, 55): они и оживляют, истинно покоят и услаждают наши души и телеса; воскриляют души наши порою, надеждою и любовию и на небеса преселяют небесными помыслами и надеждами; земные же брашна и пития, как земные, к земле и влекут, а как земля — не сродна душе, как душа наша по природе своей Богоподобна и с Богом должна соединяться, то привязанность к земному, как дело, противное ее природе и Божией воле, всегда для нее мучительно, убийственно и сопряжено с нелюбовию к Богу и ближнему, потому что чрез все земное действует на нас враг своими обольщениями и все земное, ради плода древа познания добра и зла, коими он прельстил первых людей, проклято Богом и как бы предано во власть врага, то есть дана ему воля искушать человека чрез все земное, ибо земля создана была для человека по преимуществу и один плод древесный для Господа есть все равно, что вся земля. Ради одного плода, коим пал человек, нелюбезна стала Господу вся земля. Потому и сказано: проклята земля в делех твоих: терния и волчцы возрастит тебе (Быт. 3, 17, 18). — Потому с крайнею осторожностию и мудрою осмотрительностию надобно пользоваться христианину вещественными благами земли и каждую минуту остерегаться, как бы не увязло в них, действием врага, как в тенетах, сердце наше и не отдалилось от Бога, ибо привязанность сердца к земному необходимо есть удаление его от Бога.

Иисус Христос со Отцем и Духом Святым есть неисследимая пучина человеколюбия; в этой пучине милосердия достанет с избытком для всех милости: только обратишься к Богу с верою и упованием и сердечным болезнованием о неправдах своих, об оскорблениях своих, причиненным нами Господу, Владыке и Благодетелю.

Пространное, доброе сердце, между прочим, выражается в обилии хлеба–соли и сердечной ласки, как благость Божия, между прочим, выражается в обилии даров земных.

Священнику не шло бы употреблять молоко, коровье масло, особенно мясо, хотя это и не запрещено по немощи нашей. Что идет мирянину, то не идет священнику. Особенно не идет ему пить водку, разве самую малость, и курить или нюхать табак. Все это лелеет нашу плоть, которую должно распинать с ее похотями (Ср.: Гал. 5, 24), и одебеляет наше сердце (Ср.: Ис. 6, 10; Деян. 28, 27) и более или менее запутывает его в приближении к Богу, в соединении с Ним. Да, с крайним разбором должны принимать пищу и питие уста, освящаемые так часто употреблением Пребожественных Таин и служащие для них дверьми! С каким тщанием и благоговением должен быть охраняем вход Царя славы[397] от всего излишнего и приносящего нечистоту в наше сердце!

Если вход земного царя бывает тщательно всегда содержим в чистоте, если у его входа стоит всегда стража, то и мы должны сохранять уста свои — этот вход Небесного Царя[398] в возможной чистоте и иметь при нем всегда стражем — свой разум, который должен возбранять вход в эти царские две–1>и всему тому, что может сделать нечистым и неблагообразным этот вход, особенно самое покоище Царя Небесного — сердце. — Внемлите себе, говорит Спаситель, да не когда отягчают сердца наша объядением и пиянством…. (Лк. 21, 34.) Я разумею здесь еще и слова, произносимые не во благодати, слова праздные, нескромные, ложные, глова, выражающие наши сердечные страсти. — всячески беречь нужно уста и язык всякому христианину, особенно же — священнику. — Иерее Божий! Пойми, как много значат уста твои, какой чести удостоены они от Царя Небесного, Твоего Творца и Господа, и бойся делать их проводником сора и всякой нечистоты.

Люби всякого ближнего, как самого себя, и не жалей для ближнего ничего, как не жалеешь ничего для себя: и будешь иметь все, ибо не может быть, чтобы любящего Господь оставил в бедности и недостатке. Да если бы и послал на него испытание бедности, то любовь его к ближнему, которая всегда с ним, есть величайшее его богатство, имеющее перейти с ним и за пределы гроба.

Воззрите на птицы, небесныя, яко не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их (Мф. б, 26). Этими словами Господа не поддерживается наша леность и бездействие: Премудрый может ли это сказать, — а внушается то, что если птиц Бог не забывает, этих, столь дешево нами ценимых тварей, этих неразумных созданий, то тем более не забудет напитать нас, столь драгих для Него тварей, для спасения коих Он не пощадил и Сына Своего Единородного (Ср.: Ин. 3, 16; Рим. 8, 32). Внушается еще то, чтобы мы не дремали, не сидели сложа руки, не ленились, но как птички постоянно летают и снискивают себе пищу, употребляя для этого остроту своего зрения и природный инстинкт, так и мы постоянно употребляли бы свои силы и способности на снискание себе Царствия Божия и правды Его (Мф. 6, 33), ибо в этом состоит цель нашей жизни; а не в том только, чтобы снискивать себе пропитание; чтобы постоянно изощряли свое духовное зрение, или очи сердечные, и ими снискивали бы себе ежедневно духовную пищу и питие; не возбраняется этими словами и снискивание временных благ, но только чтобы это снискание временных благ было всегда после благ духовных, небесных, как говорит Тот же Господь: