Дневник - [20]

Шрифт
Интервал

7 марта. Из Крымской Алексеевскую пехотную дивизию послали левее железной дороги на Новороссийск. На нашу дивизию возлагалось две задачи. Во-первых, нашему корпусу нужно было соединиться с донцами, которые отступали левее нас. Во-вторых, нужно было обеспечить левый фланг нашего корпуса при отступлении, так как местность эта кишела зелеными. Пошли болота и перелески. Пехота переезжала через болота на кавалерийских лошадях. Горы ясно обозначились в синеве неба, и среди них белоснежный двуглавый Эльбрус. Часа два дня. Слева от нашей колонны показались два всадника. Они приближались к нам, оба в старых пиджаках и солдатских шапках. Никаких знаков отличия. Не то наши, не то красные. Подъехали, остановились.

– Вы кто? – спрашиваем мы.

– Донцы! – отвечают они.

– Какие же вы донцы? – разочарованно спрашивает кто-то. – А где же ваши лампасы, пики, околыши красные?[61]

– Э! Полиняли все теперь! – махнул рукой старый казак.

Проходим станицу. В станице грязь невылазная. Звонят к вечерне. Звон протяжный, великопостный. Старушки, одетые в черное, медленно бредут около заборов, выбирая сухие тропинки, со свечами в руках, – это говельщицы. У меня что-то сдавило горло. Вспомнил свое село, скоро Пасха, какое время, а мы как окаянные куда-то бредем, и нет нам ни пристанища, ни убежища. Священник в шелковой, потертой рясе с серебряным крестом на груди стоял у калитки своего палисадника.

– Какая часть идет? – спросил он.

– Алексеевцы!

Я посмотрел на него. Боится ли он приближения большевиков. Но он был спокоен, как вообще спокойна была вся станица и эти старушки, пробирающиеся по-над заборами в церковь, и этот медленный великопостный благовест.

11 марта. Стоим в станице Мингрельской. Горы отсюда рукой подать, да и станица расположена уже не на равнине, а на горах. Остановились у старика и старухи. Старик герой 77-го года[62]. Угостили чаем. В станице мы наслушались много о зеленых. Они зимой несколько раз занимали станицу. Забирали скот, хлеб и уходили в горы. Однажды ночью вошли в станицу, забрали вещи офицеров, местного гарнизона и тихо ушли в горы. «Вас не тронут! – успокаивали нас жители. – Ежели вы перейдете на ихнюю сторону». Покорнейше благодарю, а дальше что? Вечером старик поставил самовар. Чай, хлеб есть, а сахару нет. Пошли к богатому соседу, выпросили груш сушеных и с грушами пили чай.

Гиреев что-то заболел и едет на повозке. Лежит у нас на полу, наверное тиф. Скоро Новороссийск, удастся ли сесть на пароход? Эта мысль меня не оставляет все время. А сейчас нужно уничтожить кое-какие документы. Я вынул целую пачку документов. Те, которые нужно уничтожить, отложил в сторону, а те, которые оставлю, в другую. Карточку тоже оставлю.

12 марта. Выступили. Дорогой полез в карман. Нет записной книжки и документов. Документы рассортировал вчера, а уничтожить не уничтожил, все так и забыл. Как это произошло, не припомню. Как в тумане. Вот глупость. Не могу успокоиться. Как это произошло? Хорошо, если старик их не покажет красным, но, наверное, покажет. Думаю и не соображу, как все случилось. Хотя и документов особенно страшных не было. Но все же. Всходим на предгорья. Прощай, равнина. Идем по-над железнодорожным полотном. Грязь страшная. Над линией на горе красуется двухэтажная дача – имение. Забежим – может быть, хлеба достанем. Побежали. Дача пустая. Сараи тоже пустые. За домом пасека. Ульи разбиты и перевернуты. Соты валяются в грязи вместе с поломанными рамами. Пчелы бесприютные ютятся под крышками перевернутых ульев и беспомощно лазят по мокрой траве.

– Вот сволочи! – ругаются наши, проходя через пасеку. Не знаю только, кто сволочи, наши или хозяева.

Идем по шоссе. Шоссе лежит в глубине ущелья. С нами по железной дороге идет бронепоезд. Наша дивизия идет последняя. Пока мы соединялись с донцами, корниловцы и дроздовцы далеко ушли вперед. Уже вечереет. Посланы вперед квартирьеры. Где-то близко в горах есть станица. Идем, вернее бредем, грязные, усталые. Повозки с трудом переезжают через скверный мост. Перед мостом грязь по брюхо лошади.

– Подгоняй! Подгоняй! – кричат каждому обозному перед мостом. Подъезжает наша повозка.

– Но, но! Люди, помогайте!

Хватаемся за грязные спицы, утопая по колено в грязи, вытягивая из грязи двуколки.

Лошади (бедные лошади), которые прошли без отдыха по грязи, питаясь одной соломой, 300 верст, надрываясь, вытягивают перегруженные повозки. Вот идет повозка с кабелем.

– Но! но! но! Ну! ну! ну! А Господи! – Тройка лошадей была не дружная, и повозка застряла перед мостом.

– Ну помогите!

Хватаемся за колеса. Лошади дергают, не берут.

– Запряги серую в пристяжку, а гнедую в корень! – кричат с одной стороны. – Серый не везет!

Начали перепрягать. Опять нет толку.

– Чего обоз задерживаете! – кричит прискакавший к мостику командир полка. – ………… переверните повозку в грязь!

– Выбрасывайте ненужные вещи! – хрипит прискакавший начальник команды; он был уже далеко впереди.

Выбрасывают с повозки подобранные дорогой хомуты, седелки, новый телеграфный аппарат в лакированном футляре, а тяжелый кабель остался. Чудаки, самое ценное выбрасывают в грязь, а кабель оставляют. Зачем вообще везут кабель (мучат лошадей, когда, говорят, в Новороссийске едва ли удастся всем людям погрузиться).


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Воспоминания русских крестьян XVIII — первой половины XIX века

Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.


Воспоминания

Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».


Моя жизнь

Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.


Дневник. Том 1

Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.