Дневник одержимого Виагрой - [8]

— Похоже на Бучи, — говорит он.

— Я тоже так сначала подумал, но этот парень намного умнее Бучи, как бы тот ни старался прикидываться. И мне нужно было отзвониться этому парню в Нью-Йорк… код правильный, полностью. И какая-то девушка ответила в трубку: «Эй-би-си». Мне кажется, это происходит на самом деле.

Молчание на линии на несколько биений сердца. Кристофер вздыхает, демонстрируя глубокую мысль.

— Хммм… Хоть здесь и нет следов копыт Бучи, но уж очень попахивает розыгрышем. Просто воняет подставой. Ты в последнее время никаких врагов себе не нажил?

Я тихо подхихикиваю.

— Да-а… др-р… не надо было отвечать. Крутой звоночек. Зловонный розыгрыш. Ты чуешь?

Я нюхаю воздух в комнате. Принюхиваюсь к телефону. Ничего.

— Здесь нет ничего зловонного, — говорю я.

— Ну а тут, где я сижу, смердит так, что и опарыш бы задохнулся.

Тут я слышу шум спускаемой воды на его конце провода.

— Друг мой, думаю, что вонища не от розыгрыша.

— Я знаю разницу между дерьмом и тщательно оркестрованным розыгрышем. Они похожи, да, но один из них гораздо сильнее другого, и я здесь почти задыхаюсь от амбре розыгрыша.

— Как бы то ни было. Будь здесь в семь в пятницу вечером. И привези поддавона.

Верный порядку, Кристофер начинает колошматить в мою дверь, словно полицейский с ордером, точно в 7.00 вечера, с мотоциклетным шлемом в одной руке и с бутылкой дешевой выпивки в другой. Он закрывает дверной глазок рукой в перчатке, поэтому я заставляю его ждать лишнюю минуту-другую. А он сразу же начинает стучать ногой. Шум будит дремлющую домашнюю коммунистку с ужасными ногтями на ногах из квартиры ниже этажом, и она начинает бушевать. Большая бушующая бездна.

Я открываю дверь и, не обращая внимания на Кристофа, кричу в ответ по-русски: «Нет!» И опять она успокоена. Кристофер, научившийся за странные годы нашей дружбы ожидать черт знает чего, смотрит на меня со смесью ужаса и приятного любопытства. Я уверен, он ждет объяснений.

— Не обращай внимания на то, что говорят в новостях. Холодная война, наиболее вероятно, еще не окончена. По крайней мере, не здесь. Заходи. Быстро.

Будучи убежденным в том, что вся эта затея с передачей «20/20» лишь хорошо продуманная мистификация, Крис подошел к этому вечеру как просто к еще одной из наших подогреваемых дешевой выпивкой вечеринок с вандализмом и мелким воровством. Поэтому он немедленно откупорил бутылку и налил нам обоим щедрой рукой какой-то густой жидкости. Он передал мне мою порцию. Я смотрел на напиток, поднося его к свету, и гримасничал:

— Что там за дерьмо плавает? Что это, черт побери?

— Это «дерьмо» — золото… настоящие золотые хлопья. А этот прекрасный напиток — коричный шнапс.

— Ты смеешься надо мной! Меня собирается снимать крупнейшая телевизионная компания, мне нужен нормальный напиток, чтобы расслабиться, а ты приносишь какой-то шнапс! Да еще в нем что-то плавает?!

— Золотые хлопья, а не что-то. Эта штука — не дешевая. Прекрати выть и пей.

— И что, мне пить с этими золотыми хлопьями?

— Ну а что… это самое лучшее. Это вроде как выпить червячка с текилой. От этого у тебя могут появиться галлюцинации.

— Ты — мешок с дерьмом.

— Что касается последнего, то от него не бывает галлюцинаций. А если мы уговорим всю бутылку с золотыми хлопьями и прочим, то к завтрашнему вечеру мы будем срать Пэк-менами[12].

Мне не ясно, что он имеет в виду, но я подношу стакан к губам. У этой штуки консистенция сиропа от кашля и такое же резкое амбре. Отдушка корицы не может скрыть грубого запашка напитка так же, как ароматическая аэрозоль в туалете, который только что посещали, усугубляет и без того плохую ситуацию, делая душок в нем похожим на запах рождественской елки, под которой только что наложили кучу. Но я все же пью. Как-никак это — за наше Дело.

— За Дело, — говорю я, делая громадный глоток шнапса.

Крис повторяет за мной.

Второй глоток гораздо лучше первого, а когда шнапс идет по пятому кругу, я уже думаю, что это вовсе и неплохая штука. Вот тогда Кристофер и вынимает из внутреннего кармана своей кожаной куртки невероятно вонючую сигарету без фильтра, плохо скрученную.

— Нам нужно выкурить ее прямо сейчас. Я нашел ее на панели у твоего дома. Ясно, что это — дар Мойр, а ты ведь не хочешь спорить с Мойрами, особенно в такой вечер.

Что правда, то правда.

Выхватив у меня зажигалку, он прикуривает и глубоко затягивается. Он передает косяк мне и каким-то образом говорит, задержав дыхание:

— Никогда не спорь с судьбой… за Дело. Затраханная Эй.

Когда бутылка была до половины допита, а косяк до половины докурен и мы уже сидели на пожарной лестнице и наблюдали, как переодевается девушка в соседней квартире, Крис почти полностью убедил меня в том, что меня действительно подставили какие-то подлые бывшие знакомые. Я уже мысленно соглашался с этим, когда послышался стук во входную дверь. Выражение ошеломляющей неожиданности на моем лице полностью затмилось неверием и шоком на его.

— Ха! — воскликнул я. — Это правда!.

Я ощущал себя победителем, хотя совершенно пьяным и заторчавшим на уровне жирафьего зада. Я был не расположен даже к попытке открыть дверь, не говоря уже о том, чтобы вещать для звукозаписи, предназначенной миллионной аудитории. Я не мог вспомнить даже свое второе имя и глубоко сконцентрировался, пытаясь сделать это, когда снова постучали, на этот раз даже сильнее.