Дневник моей памяти - [60]

– Иди сюда, – поманил он. Просунул голову между папиной серой футболкой «ГОРОД ЛИВАН» и моей трикотажной рубашкой «ДЭН И УИТ» и улыбнулся. Протянул мне мяч для подачи. Я засветила ему мячом по голове и впервые за день подумала, что теннис – хорошая игра.

– Ого! – сказал Куп. – Ну ты и разошлась! – И потрусил за мячом.

Когда он прибежал, я уже уселась на землю. Сердце колотилось как бешеное.

– Я кое-что другое придумала, – сказала я Купу.

– Что? – спросила Куп, усаживаясь на траву лицом ко мне.

– Называется «феми-теннис». Будем катать мяч туда-сюда и задавать друг другу вопросы о великих женщинах.

Я не ожидала, что Куп согласится, но вскоре мы сели друг против друга, сложили ноги ромбом, чтобы катать мяч, и условились: икры – после семидесятых годов, бедра – до пятидесятых, колени – любая эпоха. Я победила с большим отрывом, но и Куп бился достойно, особенно когда отвечал на вопросы о жизни Гарриет Табмен[9], и, как ни странно, поразил меня знаниями о японской художнице-авангардистке Яеи Кусама. Я попросила Купа записать ее имя, и оказалось, она тоже страдает нарушениями памяти и галлюцинациями – ей видятся большие поля в горошек. Я рассказала Купу, что полей в горошек не видела, зато видела великанов, и он тоже вспомнил, как мы играли в великанов: строили из камней и палочек домики, а потом ходили по ним.

И когда вернулись из лагеря младшие, мы научили этой игре Бетт и Дэви, и они понастроили изящных домиков из палочек от мороженого, и когда уже собирались их растоптать, Дэви закричала: «Подождите!» И спросила, как называется игра, и мы с Купом переглянулись, пытаясь вспомнить, и сошлись на том, что названия у нее не было, просто «игра в великанов». Бетт и Дэви игра понравилась. Вернее, Бетт она очень-очень нравится. А Дэви, по-моему, просто любит украшать домики наклейками со стразами.

Пришла очередь Купа выбирать игру, но мы оба уже выбились из сил, растянулись посреди двора, и стали смотреть на облака.

– Неплохо поиграли в теннис! – сказала я.

– Да, теннис – отличная игра, – отозвался Куп.

А потом, не знаю, как это вышло, мы лежали бок о бок, почти касаясь друг друга плечами, и захотелось поблагодарить Купа за этот день – мы с ним, конечно, просто друзья, но благодарность моя была глубже, чем обычное «спасибо, что подвез» или «спасибо за угощение», и я накрыла его ладонь своей, а Куп на секунду удержал мою руку, а потом мы разжали пальцы.

– Покажи девочкам Капитана Палкина, – сказала я чуть погодя, любуясь облаком, похожим на рыбку.

– Прямо сейчас? – переспросил Куп.

– Нет, можно как-нибудь потом, – ответила я.

Тогда Куп предложил:

– Может, завтра?

– Давай, – согласилась я и прикрыла глаза, греясь на солнышке. – Завтра.

Завтра

Все дни теперь как этот: я просыпаюсь и вспоминаю, что мне сегодня предстоит, что надо успеть, что записать, с кем встретиться. Утренняя тишина захлестывает меня медленными волнами, и я не сопротивляюсь. Я лежу в постели, думаю, дышу, что-то болит, а что-то – нет.

Высовываю из-под одеяла одну ногу, потом другую, спускаю их на пол. Приходит мама с ароматом базилика и свежести, за ней – папа с мятным поцелуем, и сейчас я стою у зеркала с таблетками и йогуртом и сама не знаю, отчего так приятно просыпаться по утрам. Не понимаю, как это раньше я стремилась узнать побольше о том, что творится в мире, а сейчас не перестаю удивляться тому, что у меня под самым носом. Поражаюсь, как это мозг может работать медленно, но притом четко и ясно. Миллионы событий происходят одновременно в доме, во дворе, на горе.

Я рассказывала, что под моим окном свили гнездо славки?

Рассказывала, что папа иногда играет у себя в комнате на гитаре, когда думает, что все спят?

Как в одном человеке могут уживаться столько разных личностей? Как можно хотеть столько всего сразу? Почему все вокруг так добры ко мне?

Стюарт завтра возвращается. Я стараюсь не думать об этом, потому что не хочу, чтобы все стало как раньше. Не то чтобы Стюарт что-то сделал не так, с ним все в порядке, просто он больше не вмещался в эту волшебную комбинацию людей, которые приняли меня такой, какая я есть сейчас. Не знаю, захотел бы он играть в фальшивый теннис или строить дома из палочек. Девушкой Стюарта была ты, Сэм-из-будущего, и я, которая старалась быть тобой. Не знаю, как ему понравится обычная Сэмми, которой я была теперь. И только училась быть собой. Ай, ладно.

Я вышла во двор попрощаться с родными и дождаться миссис Линд и издалека заметила Купа, он шел мне навстречу с миской клубники из маминого сада.

– Привет, Саманта!

– Привет, Купер!

Он бросил мне клубничину. Я подставила руки и, ясное дело, не поймала.

– Ох, прости, – смутился Куп, наклонился и поднял с земли ягоду. Вытер о рубашку и съел. – Я спросил у твоих родителей, можно ли тебе устроить небольшое приключение.

«Последнее приключение в моей жизни», – подумала я, хотя, может, на самом деле и не последнее. Но ведь лучше-то мне не становится. Я стала спокойнее, но мне нисколько не лучше. Думаю, Куп тоже это понимает.

– Ты не против?

– Отлично, я за! – Я поманила Купа с клубникой. Он подошел. Мы умяли всю миску, ягодка за ягодкой, иногда я поднимала голову, чтобы взглянуть на Купа, а иногда – нет.