Дневник Кокса - [19]

Высказав все это, Орландо в страшном волнении схватил свою шляпу и кинулся прочь.

Тут и Джемайма Энн ударилась в слезы.

— О па! — воскликнула она. — Ведь правда же он… он… славный молодой человек?

— Еще какой славный! — объявил Таг. — Вчера он дал мне восемнадцать пенсов и бутылочку лавандовой воды для Маймы Энн, — что ты на это скажешь?

— Не мешало бы ему вернуть тебе парикмахерскую, — вставила Джемми.

— Что?! Для уплаты судебных издержек Таггериджа? Дорогая моя! Да я лучше помру, чем этак ему потрафлю.

Декабрь. Семейные хлопоты

Когда Таггеридж засадил меня в тюрьму, он поклялся, что там я и окончу свои дни. Похоже, у нас были причины стыдиться самих себя. И мы, благодарение господу, устыдились! Я вскоре пожалел о своем дурном к нему отношении, а от него получил письмо, в котором было сказано следующее:

«Сэр, я полагаю, Вы достаточно пострадали за поступки, в коих повинны не столько Вы, сколько Ваша супруга, а посему я прекратил все иски, поданные на Вас, пока Вы незаконно владели имуществом моего отца. Вы, конечно, помните, что, когда после обследования его бумаг завещания найдено не было, я с полной готовностью уступил его собственность тем, кого полагал законными наследниками. В ответ на это Ваша жена, вкупе с Вами (ибо Вы ей потакали) осыпала меня всевозможными оскорблениями; а когда завещание, подтверждавшее мой справедливый иск, нашли в Индии, Вы не можете не помнить, как это известие было встречено Вашим семейством и к каким прискорбным действиям Вы прибегли.

Счет Вашего адвоката оплачен, и так как я полагаю, что Вам лучше заниматься тем ремеслом, каким Вы занимались ранее, то я дам Вам пятьсот фунтов на покупку товара и парикмахерской, как только Вы приглядите что-нибудь подходящее.

При сем посылаю двадцать фунтов на Ваши насущные расходы. Мне известно, что у Вас есть сын, как я наслышан — бойкий юноша. Если он захочет попытать счастья за границей и отправиться в плавание на одном из кораблей Ост-Индской компании, я могу его устроить.

Ваш покорный слуга

Джон Таггеридж».

Не кто иной, как миссис Бредбаскет, экономка, доставила это письмо и вручила его мне с самым что ни на есть надменным видом.

— Надеюсь, голубушка, ваш хозяин хоть отдаст мои личные вещи! — вскричала Джемми. — Семнадцать шелковых и атласных платьев да целую кучу побрякушек, которые ему вовсе не нужны.

— Никакая я вам не голубушка, мэм! Мой хозяин сказал, что при вашем положении вы в них будете как ворона в павлиньих перьях. Голубушка! Еще чего! — И она выплыла за дверь.

Джемми смолчала. Она вообще совсем притихла с тех пор, как мы попали в беду. Зато дочь моя сияла, как королева, а сын, услышав о корабле, так подпрыгнул, что чуть не сшиб беднягу Орландо.

— Теперь вы меня забудете? — проговорил тот со вздохом; он единственный из всей компании выглядел огорченным.

— Вы сами понимаете, мистер Крамп, — с важностью отвечала моя жена, — при наших связях, человек, родившийся в работном…

— Женщина! — гаркнул я (ибо наконец решил повернуть по-своему). — Придержи свой глупый язык! Твоя никчемная гордыня довела нас до разорения. Впредь я этого не потерплю. Ты слышишь, Орландо? Если ты хочешь взять Джемайму Энн в жены, бери ее! И если ты примешь пятьсот фунтов как мою половинную долю за парикмахерскую — они твои. Так-то, миссис Кокс!

И вот мы снова дома. Я пишу эти строки в нашей старой гостиной, где мы все собрались встречать Новый год. Поодаль сидит Орландо, ладит парик для лорда Главного судьи, довольный-предовольный. А Джемайма Энн и ее матушка хлопотали без устали целый день и теперь заканчивают последние стежки на подвенечном платье, ибо послезавтра мы справляем свадьбу. Сегодня я уже успел, как я выражаюсь, отстричь семнадцать голов; а что касается Джемми, то я теперь принимаю ее в расчет не более, чем китайского императора со всеми его мордаринами. Вчера вечером в кругу старых друзей и соседей мы славно отпраздновали наше возвращение и веселились напропалую. У нас был отменный скрипач, так что бал затянулся до поздней ночи. Мы начали с кадрили, но мне она никогда не удавалась, а уж потом, ради мистера Крампа и его суженой, попробовали галопард, который для меня тоже оказался трудноват, ибо с тех пор как я вернулся к мирной и спокойной жизни, просто диво, до чего я раздобрел. И тогда мы принялись за наш с Джемми коронный танец — сельскую польку, что само по себе удивительно, потому как мы с ней выросли в городе. Ну а Таг отплясывал матросский танец, что миссис Кокс сочла вполне уместным, раз уж мальчик решил идти в море. Но пора кончать! Вот несут пунш, и кому же радоваться, как не нам? Да, видно, я как швейцарец: без родного воздуха, что рыба без воды!

КОММЕНТАРИИ

«Cox's Diary» — впервые напечатан в «Комическом альманахе» Крукшенка в 1840 г.