Дневник эфемерной жизни (Кагэро никки) - [16]

Ее сюда

Сейчас мы попросили.

И Канэиэ с принцем выехали оттуда вместе.

***

Когда прошли те сезонные праздники, принц снова переехал в свой постоянный дворец, и Канэиэ навестил его там. Он увидел те же самые, что видел в прошлом году, красивые цветы и густые заросли травы сусуки[33], теперь очень коротко постриженной, и сказал его высочеству:

- Когда ее выкопают, чтобы рассадить, не пожалуете ли Вы немного и для меня?

Некоторое время спустя, когда мы вместе с Канэиэ ехали к речной долине, он сказал одному из сопровождающих:

- Да это же поместье нашего принца!

Мы проехали мимо, но Канэиэ произнес:

- Я хотел бы нанести ему визит, да не позволяют обстоятельства. При случае заеду. Прошу  передать принцу, чтобы не забыли о недавней моей просьбе относительно травы сусуки. Скажите человеку из обслуживающих.

Церемония очищения оказалась непродолжительной, и мы без промедления возвратились домой. Здесь нам говорят: «Сусуки от принца». Смотрим - в длинном ящике лежит аккуратно выкопанная трава, завернутая в голубую бумагу. Посмотрели еще - к подарку приложено очень милое стихотворение:

Лишь только выглянут метелки,

Сейчас же путников с дороги

Они заманивать начнут.

Траву сусуки дома у себя

Выкапывать мне сделалось обидно.

Как мы на него ответили, я позабыла, но если хорошо подумать, видимо, ответ того заслуживал. Однако более ранние вещи я почему-то помню.

***

Прошла весна, а когда наступило лето, у меня возникло чувство, что у Канэиэ слишком часто бывают ночные дежурства. Он приходил ко мне рано утром, проводил у меня целый день, а когда начинало смеркаться, выражал сожаление, что должен идти. Однажды, когда я думала об этом, в наступающих сумерках послышался первый в том году стрекот цикад. Невыразимо очарованная, я сочинила:

Удивительно это:

Только ночь настает,

Я слушаю голос цикад.

Но не знаю,

Куда же они улетают?

Когда я произнесла это, Канэиэ затруднился уйти и остался. Так, ничего, как будто, не произошло, а я все больше начинала понимать намерения этого человека.

***

Однажды в лунную ночь мы разговаривали с Канэиэ (несмотря на дурную примету о том, что нельзя беседовать под лучами луны): то говорили о вещах, которые трогали наши сердца, то вспоминали былое, и, занятая всем этим, я сказала:

Что же яснее -

Неясный свет луны

Сквозь облака ночные

Иль будущего моего

Неясность?!

Своим ответом он все перевел в шутку:

Луна даже за тучами

Плывет на запад.

Твое же будущее

Не хуже этого

Всегда я знаю.

И хотя от этого все казалось таким надежным, место, которое Канэиэ считал своим домом, находилось не здесь, поэтому отношения между нами были далеко не те, о которых мне так мечталось. Меня мучили мысли о том, что для него, человека счастливого, я, хоть и провела с ним долгие годы и месяцы, не народила довольно детей, так что и здесь у меня все было очень зыбко.

***

Тем временем матушка моя исчерпала пределы своей жизни и в начале осени после долгих мучений скончалась. Чувство горести у меня превосходило всякие переживания обыкновенных людей, так что я совсем ничего не могла делать. Среди множества близких, которые были возле нее, я одна сделалась как безумная и твердила про себя: «Теперь я тоже не отстану, не отстану от нее». Так и произошло - отчего, не знаю сама, только ноги-руки мои бесчувственно оцепенели, и дыхание готово было уже замереть.

Я была в горном храме, когда все это случилось, а Канэиэ, с которым я могла бы поговорить, находился в это время в столице. Я посмотрела вокруг себя и подозвала своего малолетнего сына. Сказала ему только одно:

- Я очень занедужила и, похоже, могу умереть. Послушай меня, сынок, и передай отцу: обо мне пусть не беспокоится совсем. Пусть только совершит заупокойные обряды по моей матери - сверх тех похоронных служб, которые отправляют ее люди.

Потом добавила:

- Ничего не могу сделать. - И не смогла больше вымолвить ни слова.

***

От недуга я страдала долгие годы и месяцы, умершей же матушке уже ничем нельзя было помочь. Возле меня все стали говорить об одном:

- А если еще и она умрет,  что мы будем делать? Почему так нехорошо получается?! - и проливали слезы, а кроме того, было много людей, которые даже плакать боялись. Я ничего не могла сказать, но находилась в сознании.

Я едва различила фигуру отца, когда он, очень обеспокоенный, приблизился ко мне и сказал:

- Я у тебя остался единственным из родителей. Что это такое получается? - Потом налил мне горячей микстуры и заставил выпить. После этого я стала понемногу поправляться. Так вот, как подумаю еще раз, возникает такое ощущение, что мысль - больше не жить - возникла у меня в те самые дни, когда ушедшая от нас так страдала, видя, как все мимолетно. Она днем и ночью с глубоким вздохом произносила только одно: «О-ой, а как у тебя-то дела?». Я вспоминала, как часто, глубоко и трудно она дышала, и мне до такого не хотелось доживать.

Канэиэ услышал обо всем и приехал. Так как я ни о чем не помнила, он от меня ничего не добился и тогда встретился с моими людь­ми.

- С нею дело обстоит так-то и так-то, - рассказали ему, и Канэиэ расплакался. Нужно было остерегаться осквернения, но он сказал: