Дневник дурака - [13]

Вам на это наплевать, а мы можем получить инфаркт.

Сын Дрянгова — аспирант. Какой из него аспирант, когда он со скрипом закончил гимназию с преподаванием на иностранцем языке и, будучи уже в университете, не мог отличить Австрию от Австралии…

— Ну, ты и сказанул, Цено, — возражает Дуня Колбакова, — любишь ты преувеличить. Разве можно спутать Австралию с какой-нибудь другой страной? Помнишь, мы смотрели по телевизору фильм про Австралию? Там разводят овец, прыгают всякие кенгуры, а разве есть в Вене овцы и кенгуры?

Слишком уж простодушна Дуняха, не может уловить разницы между логическим преувеличением и художественным. А Цено Колбаков, разъяренный явной несправедливостью, допускал художественное преувеличение. Подумать только! Сын Дрянгова кичится аспирантурой, этот олух, у которого в голове хоть вилами размахивай, а ничего, кроме мякины, не подцепишь… Куда ему тягаться с Флер и Джамбо — у них головы, как энциклопедии. Как огромные многотомные энциклопедии! Флер чешет на иностранных языках, как на своем собственном, разбирается в дизайне и эстетике, идет в авангарде моды, а Джамбо… Конечно, не принято хвалить своих детей, а что делать, если они достойны похвалы? И вот тебе раз — сын Дрянговых… Уже сейчас видно, в какую сторону дует ветер — каждый старается заиметь степень, о Дин — кандидат, другой — доктор, третий — аспирант, и все в этом роде. Только мы, как последние дураки, скромно жмемся в сторонке…

Вот почему лоб Цено Колбакова прорезала морщина, прорезала и даже не собиралась разглаживаться, потому что одно дело утрясать проблемы с кирпичом и цементом, фаянсом и древесиной, одно дело устраивать покупку автомобилей через валютный магазин и доставать дубленки через друзей, а совсем другое — налечь на специальную литературу, написать доклад, выступить по какому-нибудь научному вопросу. Потому что Манчев, как бы он ни ловчил и ни хитрил, перед кем бы ни угодничал и кому бы ни делал подарков, все же состряпал какой-то опус, может, и не он вовсе его состряпал, но все равно ему пришлось но пыхтеть над какими-то трудами. А теперь что же, прикажете и Цено — в его-то возрасте и с таким жизненным опытом за плечами — садиться за толстые учебники, слюнявя палец, перелистывать страницы? Этому не бывать…

Разве что…

— Дуня, — сказал Цено жене. — Манчеву я сделаю подсечку другим способом. Я отправлю Джамбо «за бугор». Здесь он как-нибудь вытянет экзамен на «троечку», там настрочит мало-мальски пригодную писанину, а я уж потом пропихну ему защиту — это пара пустяков. Есть у меня один пружок, с которым мы горе мыкали по университетам, и он, подобно мне, стал жертвой обстоятельств, не получил вовремя стоящего образования, ну ничего, он поможет мне протолкнуть Джамбо и организует «трояк»…

Вот в каком направлении развивались мысли Цено Колбакова, вот какие планы он строил, вот как начался маневр по оттеснению Манчева и Дрянгова и на этом направлении. Потому что слишком уж обнаглели эти семейки! — все нос задирают и метят в сливки общества. В каждую бочку затычка, к каждой шляпе — перо!

Впрочем, стоило Колбакову вымолвить слово «перо», как по его лицу тотчас расползлась довольная улыбка, и морщинка на лбу разгладилась и исчезла. Какое синее перышко красуется на новой охотничьей шапке Цено! Шапка импортная, длинноворсовая, с мохнатой кисточкой сзади, а сбоку воткнуто синее перышко! Ведь Цено Кол баков, помимо всего прочего, и охотник. В последнее время охота стала очень модным занятием. Напоминает о тех французских фильмах про баронов и виконтов, которые гарцуют на, лошадях меж вековых деревьев, длинные шлейфы, ниспадающие на крупы коней, развевает вольный ветер, вдали звучит охотничий рог, а в кустах поблескивают стволы ружей. Есть в охоте что-то очень аристократическое, напоминающее об имениях и титулах…

Ах, черт, опять в голову лезет этот Манчев!

В багажнике «вольво» покоится чехол с двумя двустволками. Кожаный мешок с бахромой, а. в нем бинокль и рог. В портативном холодильнике охлаждается пивко. Хорошенько взопрев в лесу, очень приятно прополоскать горло холодным пивом. Потом — есть добыча, нет добычи, не важно — обязательная трапеза. Затем двустволки прислоняются к дереву, шапки вешаются на ветки, пойнтеры и фокстерьеры тяжело дышат, высунув языки, впрочем, это лишь для снимка. И душа твоя наполняется радостным трепетом, прочь проблемы и проблемишки, прочь телефонные звонки и униженный стук в двери и дверцы — наступает полное слияние с природой.

А Манчев страдает стенокардией и не может

порезвиться вволю на природе! И охотника из него не выйдет.

А вечером, поставив на стол бутылку «Джонни Уокер» и соленые орешки, Цене велел жене: «Ну-ка, Дуня, подай сюда альбом с охотничьими снимками. Пусть Манчо посмотрит, какого фазана я подстрелил в прошлом месяце, а то здоровье не позволяет ему ходить на охоту, грустно, да что поделаешь. Пусть хоть на фотографии посмотрит, что значит настоящая охота на лоне природы…» И подмигивает Дуне, а Дуня с пониманием кивает и достает большой кожаный альбом, где на первом листе красуется Цено Кол баков, снятый на цветной пленке в полный рост, в руке у него карабин для охоты на крупную дичь, а на заднем плане…