Дневник. 1923–1925 - [88]

После ужина пошел к каюту Рахм[аниновых] Они обсуждали свою буд[ущую] жизнь в Париже, нанимать ли или покупать ли квартиру и т. п. Потом мы вышли в темноту на палубу, смотрели на светляков — бесконечное их число в волнистой пене под самым кораблем. Пошел спать в 10 часов.

28 мая, четв[ерг]

Делается скучновато от однообразия. Встал к 7-ми ч[асам]. Моросит мелкий дождь, и пасмурно. Почти не качает. Breakfast: stewed prunes, orange, plain omelet, cheese и toast[2194], 2 чашки кофе. Пошел в smoking room[2195] и записываю в эту книжку.

На пароходе много собл[азнительных] среди servant’ов[2196], но не среди публики.

Взял в библиотеке «Wanderings in Italy» by Gabriel Faure[2197]. Прочел воспоминания Плевицкой «Дежкин Карагод»[2198], недурно написанные. Начал читать Gab[riel] Faure’a («Heures d’Italie»[2199]). Приходил Волконский. День прошел обычно, вечером заходил к Р[ахманиновым]. Они играли в poker. Лег спать в 10.

29 мая, пятница

Холодно стало. Больше качает.[2200] После брекф[аста] ходил по палубе; замерз немного и выпил рюмку red port’a[2201]. Читал «Wanderings in Italy». Среди дня ходил к baggage master[2202] в трюм и видел свой trunk[2203], чему обрадовался. Вечером (и днем тоже) заходил к Рахм[аниновым]. Опять играли они в poker; качало настолько, что у них в каюте я свалился со стулом[2204], но не ушибся. Вышли на минуту на палубу: луна, небольшой серп, была видна среди туч высоко на небе. С Р[ахманиновы]ми мне очень скучно, не знаю, о чем говорить, gruffness[2205] С[ергея] В[асильевича] меня делает неестественным и не самим собой[2206].

Сегодня на море было очень красиво. 1) Странная радуга: над самым горизонтом круглый кусочек ее, как зайчик от зеркала на стене. 2) Вздымавшиеся волны сквозили против солнца, как большие граненые изумруды.

30 мая, суббота

Встал до 7-ми ч[асов]. После брекфаста был на верхней палубе, дочел G. Faure’a. Свежее ясное утро, ветер, небольшое волнение; гулял по открытому коридору. Долго сидел в smoking room’e[2207] c Волконским в разговоре о художестве. После ленча дал Меф[одию] телеграмму. На верхней палубе читал «Одиссею». Потом прочел рассказ É. Souvestre’a «L’hospice de S[elisberg]»[2208] — происхождение Швейцарии. Ничтожный рассказ. Гулял по открытому коридору. После обеда поговорил немного со славянским юношей.

Ходил к каюту Рахм[аниновых]. С[ергей] В[асильевич] смотрел св[ою] записн[ую] книжку, где записаны его давнишние концерты и гонорар за них. Выходили на палубу на минуту, потом, около 10-ти, я стал бриться и мыться. На койке читал повесть из швейц[арской] жизни É. Souvestre’a «La fillole des Allemagnes»[2209].

31 мая, воскр[есенье]

Спал отлично. Просыпался рано и видел на рассвете одну яркую звезду над горизонтом. К 7-ми встал, в каюте болтал со стариком и голл[андцем]-ресторатором — моими компаньонами по каюте. Чудное яркое утро, почти не качает.

Прогулявшись немного на верх[ней] палубе, спустился к брекфасту. Ел с аппетитом plain omelet, toast, cheese, stewed prunes и orange[2210], 2 чашки сносного кофе.

Кончил книжку Souvestre’a. В столовой дописал письмо Анюте, потом написал Жене и Елене. После обеда около 8-ми ч[асов] все высыпали смотреть на землю.

Сначала на вечереющем небе показался маяк Scilly, за ним 2 неб[ольших] острова с остроконечными рифами[2211] и дальше, в тумане, полоса низкой земли — Англия. Пошел в каюту к Р[ахманиновым]. Сегодня у них больше оживления, и мне было менее скучно — говорили о Париже. Около 10-ти вышли на палубу: очень холодно, тихо, луна и звезды. Пошел спать, переставив вперед часы на час с половиной. В 4 ночи будем в Plymouth’е.

1 июня, понед[ельник]

Проснулся, когда пароход остановился в Плимуте, но, не увидев ничего из окна, сейчас же снова заснул. Встал рано, как всегда. Солнце, тихо, тепло. После брекфаста прошел скоро Волконский, и мы с ним говорили, любуясь английским берегом, вдоль которого мы все время ехали. После lunch’a говорил с чехом из Праги Gregr’ом о России, о Чехии, о печатном заведении его отца в Праге. Он мне дал св[ою] виз[итную] карточку. Говорил еще с Mr. Vens’ом, моим сосед[ом] по meal’ям[2212]. Смотрел в spy glass[2213] на берег Англии.

К 4-м пошел к Рахм[аниновым]. Он лежал в постели, Н[аталья] А[лександровна] укладывалась. Вышли на палубу и любовались англ[ийским] берег[ом], от кот[орого] скоро стали удаляться. Вышел и С[ергей] В[асильевич], потом спавшая Танечка. Я простился с ними, было уже холодно. Пошел в smoking room[2214] и выпил рюмку red port’a[2215], кот[орый] меня сильно согрел.

Время прошло незаметно до B[oulogne]-sur-Mer, куда мы приехали в 7½. Скоро пришел пароходик нас брать. На нем с прочими встречающими — Миф! Он мало изменился: загорел, немного похудел. Радость свидания! Он влез на N[ew] Amst[erdam], я его познакомил с Рахманиновыми, потом (чуть не опоздал) дал свою визу — один миг — все было в порядке, и мы сели на пароходик, простившись с С[ергеем] В[асильевичем] и Т[атьяной] Серг[еевной][2216].

В Булони осмотр ручных вещей — торопливый и поверхностный — смотрела курьезная старуха и сейчас же ставила голубым мелом значок «О». Я был рад, все пришло: и фигуры, и рамы, и мои картины. Потом некоторый fuss