Дневник, 1890 г. - [36]

Думал: молитва, к[оторой] молиться всегда, чтобы не впадать в напасть, для меня такая: помни, что ты посланник Бога — любви — от него исшел и к нему идешь.

Думал: Я вспомнил, как я играл в карты, выигрывал деньги, и как я смотрел на них, как на естественное, законное средство наслаждений. — И тени сомнения не б[ыло]. И я любил их. Деньги были для меня тогда нечто основное. За ним ничего не было. Так теперь многие смотрят. Подумал еще по случаю спора мальчика Раевского с М[ашей] о православии, о том, как страшно должно быть усумниться в вере детской. Инстинктом чувствуется, что надо будет искать, трудиться: оттолкнуться от берега и пуститься в море. —

От ложного учения церкви, перенесшего центр тяжести религиозный из области нравствен[ного] учения в внешнее богопочитание и определение того, что есть, потеряно знание того, что должно. А мы не можем знать того, что есть, а можем знать только то, что должно.

Все эти дни чувствовал себя хуже; но все-таки вполне доволен своим состоянием и благодарю за него Бога. Рассказывали об убийстве 3-х невинных вольноопредел[яющихся]. — То было 6, а не 5.

7 Н. 90. Я. П. Встал рано, ходил. Сильный мороз. Писал, всё так же плохо. Иногда думаю, что я лишился силы и способности выражать свои мысли так, как я их выражал прежде, и пот[ому] недоволен теперешним слабым выраженьем. И надо кончить. Это ничего. Мне не жалко. И очень хорошо так, как есть. (Молитва окрепляет и очищает, радует меня.) Но беспокоит сомненье: мож[ет] б[ыть], я должен писать. И потому я пытаюсь и буду пытаться служить этим, т[ак] к[ак] другим ничем не умею так же полезно служить.

¹³⁴Вчера вечером получил длинное, длинное письмо от Арк. Алехина. Он осуждает себя за то, что он два внешние условия выставил в общине — труд и безбрачие, и говорит, что это задушило жизнь общины. Хорошее письмо. Вечером был Раевс[кий]. Он порадовал меня своим духовным ростом. Алех[ин] пишет, что две вещи он не сделал, к к[оторым] его тянуло, и как желает знать о них мое мнение: 1) не написал декларацию своих религиозных основ жизни, и 2) протест против карийских ужасов. Я всю ночь видел его во сне и говорил с ним.

И во сне об этих двух его предположениях говорил ему то, что я не перестаю думать и на яву, а именно: декларацию, провозглашение основ своей жизни, хорошо и даже нужно сделать. Нужно это для того, чтобы знали единоверцы и враги, чего они могут и должны ожидать от меня; для того еще, чтобы сжечь свои корабли, кот[орые] часто мешают. Второе же — протест против жестокости на Каре не нужен: вся жизнь наша должна быть протестом против всякого зла.

8 Ноября. Я. П. 90. Еще раньше встал. Спал не больше 5 часов и потому слаб головой. Старался писать, но ничего не подвинул. Очень холодно. Ходил. Всё желудок болит. Думал при молитве о том, что «Возьмите иго мое на себя и научитесь от меня, ибо я кр[оток] и смирен сердцем» значит то, что дело божье, то, к[оторому] мы призваны служить, понять мы не можем всё, как не может понять лошадь, зачем и куда и даже что она везет; но если она смиренна и кротка — она участница труда, даже главная работница, и ей хорошо. То же и нам. Смутно мы знаем, что мы делаем дело любви, знаем, что мы везем любовью, и пот[ому] знаем, когда везем и когда не везем. — И везти есть счастие и радость. И лошадь радуется, когда ее запрягают и пускают. — Не мог долго понять стих послания Иоанна, IV гл[авы], 16 и 19, где говорится, что мы познаем, что Бог возлюбил нас, и о любви, к[оторую] он имеет к нам. А теперь начинаю понимать и сердцем чувствовать то благо, к[оторое] дает нам Бог, давая эту радостную, блаженную, неумирающую и вечно растущую жизнь.

Теперь 8 часов. Иду наверх.

9 Н. Я. П. 90. Если б. ж.

[12 ноября.] Опять прошло 3 дня, нынче 12-е. — Нынче встал, как всегда, рано, здоровее прежних дней, ходил по глубокому снегу, радостно молился. Дома писал: сначала поправлял и пересматривал: очень медленно подвигаюсь, если подвигаюсь, но в голове ясно. Заснул до обеда. Статьи Воп[росов] Психол[огии]. Скверно льстит тщеславию. У нас Соф[ья] Ал[ексеевна] и Нат[аша], и чужая Кудрявцева, к[оторая] нынче простилась. —

Вчера 11. То же, что нынче. Так же гулял, молился и писал. Решил о церкви писать отдельно — в примечании. Утром заходил к Элпидифоровне. Она живет напряженно. Получил письма от Лескова, неприятно льстивое, и от Ге. — Вечером Раевский.

10-го. То же. Ходил навстречу Философов[ым]. Мало пишу. Чувствовал себя нехорошо.

9-го. То же. Таня принесла письма и от Гайдеб[урова] с ругательными статьями, к[оторые] подействовали на меня. Как я далек еще от того, чтобы радоваться, как сказано в Еванг[елии], когда бранят вас. Понимаю это вполне разумом, но, видно, еще прилеплен я к миру больше, чем к Богу. Помоги мне, Отец, отлепиться от мира и положиться на одного Тебя. Статья в Arena о «new basis for church life».¹³⁵ Интересна как образец непонимания Христа.

Думал за это время:

1) Только благодаря понятию церкви, представлению о том, что известное понимание истины есть ее окончательное выражение, могло случиться то, что ряд грубых недоразумений (сын Божий = Бог, пища жизни = поеданию тела и т. п.) возведен в догматы замерзшие, в кот[орые] велят влезать людям нашего даже века. Что зла от этого и какое извращение ума и фарисейство — ужасно подумать.