Длинные тени советского прошлого - [14]

Первый советский Трудовой кодекс, разумеется, не обошел своим вниманием детей. В период гражданской войны проблема детского труда весьма остро стояла на повестке дня нового режима. Изначально советские законодатели намеревались запретить детский труд, исходя из ряда соображений. Но с учетом ситуации гражданской войны, разрухи и острой нехватки школ, детских домов и интернатов изначальная установка на запрет детского труда поменялась. Идеологи и авторы Трудового кодекса сочли целесообразным предоставить детям право на труд; с их точки зрения, без этого рост числа заброшенных детей и повышение уровня подростковой уличной преступности были практически неизбежны. И, как всегда руководствуясь интересами детей, законодатели сочли, что предоставление детям права на труд будет все же безопаснее и пойдет детям во благо. Разумеется, это никак не воспрепятствовало ни увеличению числа беспризорников, ни эскалации преступности среди несовершеннолетних.

Окончание гражданской войны, переход к НЭПу и быстрое изменение экономической ситуации в стране определили необходимость внесения изменений в сферу регулирования трудовых отношений. В результате 9 ноября 1922 года был принят второй советский Трудовой кодекс. Этот документ не обладал яркой атрибутикой, присущей первым актам советской власти — эмоционально окрашенным, изобилующим яркими эпитетами и идеологически перенасыщенным. Новый кодекс вполне соответствовал требованиям времени, когда идеология временно отступила на полшага назад и на первый план выдвинулась необходимость законодательного обеспечения экономической деятельности, в которой были допущены отдельные элементы частного предпринимательства. Трудовой кодекс 1922 года установил возможность расторжения трудового договора как по инициативе работника, так и по инициативе администрации, предусмотрел исчерпывающий перечень причин для увольнения работника (включая полную либо частичную ликвидацию предприятия, дисциплинарные проступки, отсутствие на рабочем месте в течение более трех дней без уважительной причины, систематическое неисполнение работником своих должностных обязанностей). Для определенных категорий работников был предусмотрен сокращенный шестичасовой рабочий день — лиц моложе 18 лет, шахтеров, а также занятых интеллектуальным трудом или работающих в учреждениях. Для всех остальных продолжала действовать закрепленная в первом Трудовом кодексе норма о восьмичасовом рабочем дне. Было введено понятие сверхурочной работы, за которую полагалась отдельная компенсация. Минимальная продолжительность ежегодного оплачиваемого отпуска составляла 2 недели.

Уголовное право. Наиболее яркой чертой раннего советского уголовного законодательства является замена общепринятых юридических категорий социологическими. В первую очередь это относится к таким базовым для уголовного права понятиям, как преступление, наказание и вина. «Преступление отныне обозначалось термином «общественно опасное деяние», наказание — термином «мера социальной защиты». Понятие вины было объявлено буржуазным критерием, чуждым юному советскому уголовному праву. Меры социальной защиты судьям надлежало применять в интересах пролетарского рабоче-крестьянского государства, руководствуясь при этом "революционным правосознанием". Принцип nullum crimen, nulla poena sine lege, один из фундаментальных принципов в странах рецепированного римского права (ныне закрепленный в статье 7 Европейской Конвенции о правах человека), стал объектом жесткой критики, и вместо него был введен принцип аналогии»[17]. Согласно этому принципу, если действие или же бездействие считалось общественно опасным деянием, но при этом данный состав преступления не был предусмотрен действующим уголовным правом, это вовсе не означало невозможность уголовного преследования за совершение такого деяния. Здесь на авансцену выступал судья, которому надлежало изыскать в действующем советском законодательстве состав преступления, сходный, по определенным признакам напоминающий или аналогичный совершенному действию (бездействию). Эту норму и подлежало применить в конкретном деле. А вот и указания о том, чем надлежало руководствоваться судам и судьям: «Местные суды решают дела именем Российской Республики и руководятся в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию» (пункт 5 Декрета о суде № 1 (ноябрь 1917 года). Спустя год уже худо-бедно сформировалась некоторая нормативная база нового режима, поэтому руководство к действию для судей трансформировалось следующим образом: «при рассмотрении всех дел Народный Суд применяет декреты Рабоче-Крестьянского Правительства, а в случае отсутствия соответствующего декрета или неполноты такового руководствуется социалистическим правосознанием» (статья 22 Положения о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 года).

Существует версия, согласно которой советские юристы, внесшие свою лепту в создание первых нормативных актов в сфере советского уголовного права, находились под значительным влиянием опубликованного в Российской империи в 1908 году труда, именуемого «Уголовная социология»