Дитя злосчастия - [2]

Честь и слава авторам рыцарских романов! Благодаря именно и только их искусству я сумел сдержаться и продолжить свое сопротивление року.

3.

Случилось так, что в городе П. я продолжил свои филологические занятия; помимо того, что сочинял стихи и регулярно вел дневник, возобновил переводы английских поэтов. Этот язык я изучал в далеком, увы, детстве, тогда же выполнил первые переложения, а наличие свободного времени и предпринятое намерение избегать людского сообщества довершили неожиданную выгодность моего положения.

Оказалось, что мои публикации не только перепечатываются различными газетами, но наличие "всемирной паутины" позволяет следить за моими скромными успехами любителям изящного в самых отдаленных точках земного шара. Лондон, одна из замечательных мировых столиц, тем паче принадлежал к самым информированным центрам мировой цивилизации.

Однажды я получил по почте длинный узкий конверт, оклеенный чудесными марками. Ознакомившись с его содержимым, я почувствовал шевеления души, дотоле погруженной в глубочайшую меланхолию. Предложение, содержащееся в письме, поразило своей простотой. Неизвестный мне благотворитель (или благотворительница) не только оплачивал перелет через Ла-Манш, но и уже заранее снял номер в приличной гостинице в Кенсингтоне, неподалеку от известного дворца принцессы Дианы (леди Ди), пообещав регулярно оплачивать жилье.

От меня требовалось только оплачивать свою еду (кстати, завтрак тоже входил в стоимость номера) и необходимые расходы по передвижению внутри города и другие мелкие бытовые нужды. Взамен я должен был взяться за перевод на русский язык полного собрания сочинений А.Э. Хаусмана, поэта начала XX века, дальнего родственника неведомого благодетеля.

Стоит заметить, что первые мои переводы из этого поэта появились в печати более четверти века назад и публиковались вначале в приложениях к тем или иным антологиям английской поэзии. Что ж, время многое расставляет на положенные места.

Я принял немедленное решение и отправил по электронной почте известие о согласии, присовокупив искреннейшую благодарность. На сборы ушли практически несколько минут, пожитки мои были невелики: смена белья, несколько любимых книг и блокнот с давними переводами. Перелет из города П. до Москвы занял два часа, переезд из аэропорта "Домодедово" в аэропорт "Шереметьево" и того меньше.

Два часа ожидания в зале международного аэропорта несколько напрягли, потому что мне показалось, что за мной следят.

То около меня ни с того ни с сего присела надолго эффектная блондинка, мелькнувшая среди пассажиров п-ского самолета; то неподалеку припавший к игровому автомату мент в форме чаще поглядывал на меня, нежели на объект своего вожделения; то подошли двое наголо обритых кришнаита с настойчивой просьбой купить у них набор священных книг.

Но посадка в самолет "Бритиш эйрлайнз" прошла безо всяких казусов, и целых три часа я развлекался беседой с шотландцем средних лет, летевшем из Новониколаевска на рождественские каникулы. Мы благодушно попивали с ним джин, красное и белое вино, лакируя блаженное послевкусие чистого алкоголя темным и светлым пивом.

И я вывалился на трап в весьма радужном настроении, узнав немало нового по части современной английской, вернее ирландской литературы.

После таможни среди встречавшей моих спутников толпы я обнаружил негра, державшего табличку с моей фамилией, подошел к нему, представился и был с ветерком доставлен в обещанный отель. В номере силы меня оставили, и предусмотрительно закрывшись на все замки и накинув дверную цепочку, я рухнул на двуспальное ложе.

Сон был глубоким как бездна.

4.

Гостиница "Риджес" находилась почти рядом со станцией метро "Глостер роуд". Мой номер выходил на маленький балкончик на втором (по-английски это первый) этаже. Там стояли вечнозеленые пальмы, но выход на балкон был надежно прегражден стеклом двух окон, зашторенных богатыми занавесями.

Номер был достаточно просторен для одного человека.

Кроме огромной двуспальной кровати и двух тумбочек красного дерева с обеих её сторон, в комнате находился стилизованный под ампир бар с цветным телевизором наверху, яйцевидный столик под журналы или импровизированные возлияния, письменный стол с такой же настольной лампой, как и на прикроватных тумбочках, и гардероб, куда я сразу уложил дорожные сумки и развесил одежду.

Помимо того имелась небольшая ванная комната со всеми удобствами.

Я поселился в Лондоне глубокой осенью, в ноябре, и сразу же уяснил, что Гольфстрим делает невозможное: дни стояли теплые, солнечные; дождь лишь изредка моросил, в основном ночью или ранним утром. Это неожиданно напомнило мне Грузию, Тбилиси, где я однажды прожил целых полгода, точто также отвлеченный от рутинной службы и семейных уз.

Расположенный в семи минутах ходьбы Кенсингтонский парк ещё минут через пять переходил в Гайд-парк, и все это почти вечнозеленое блаженство ежесекундно предавалось приятности отдохновения.

Воздух был чист и прозрачен, тихое дуновение зефира едва колебало листы. В прудах плавали гуси, лебеди и постоянно вспархивающие белые чайки. Приятная меланхолия овладела моей душой.