Дитя Зла - [27]
— Тебе решать. — угрюмо ответил Алистер, безрадостно отдавая роль командира их маленького отряда в руки женщины–дикарки.
Перед ужином Станислав снова отправился за хворостом, а Мовиграна исчезла в лесу, оставив Алистера один на один с пламенем костра и своими мыслями. Славиземец не хотел или даже не мог верить во всё то, что рассказала ему дикарка. От размышлений об услышанном у него закипало в голове, разрушая привычный ему мироуклад. И всё же он решил полностью довериться дикарке, которую видел первый раз в жизни и которая говорила такое, за что любой нормальный человек покрутил бы у виска, если бы не сделал чего похуже.
«Эта женщина умеет убеждать. — рассуждал про себя Алистер. — Она знает цену тому, что говорит. А раз она дорожит своими знаниями и совсем не выглядит сумасшедшей, значит, стало быть, она говорит правду или верит в то, что говорит правду. По крайней мере, её слова хоть и косвенно, но совпадают с тем, что мне пришлось увидеть за эти три дня, начиная от проклятого леса и… заканчивая этим проклятым лесом.» — закончив в голове фразу, Алистер сплюнул в костёр.
«Интересно, сколько же ей лет. Она выглядит так молодо, одета так откровенно… А чтоб меня, что я несу? Неужели мне сейчас придётся пускать слюни на женщину–дикарку? Нет! Точно нет… — мужчина вёл внутри себя настолько оживлённый монолог, что не замечал, как некоторые фразы проговаривал вслух. — Но что же меня в ней влечёт? Глаза? Тело? Таинственность? Или тот бред, что она мне наговорила? Нет! Ничего не влечёт! Мне просто нужна женщина. Выйдем из этого проклятого леса, найду себе какую–нибудь бабёнку да оттрахаю, и весь сказ на том.»
Он ещё раз плюнул в костёр и пододвинул палкой обгоревшие ветки в огонь.
«И всё же, она не похожа на дикарку как эти самые. Она… она похожа на… ведьму? Да нет, ведьмы — сказки. Слышал я эти сказки, нет правды в них, намёка даже нет. Нужно будет расспросить её об этом, хотя вряд ли она мне что–то скажет. Пока. И Стасик этот ещё к ней пристаёт, тоже мне мужик нашёлся. Не понимает, что ли, что такая баба ему не по зубам? Ещё и латы мои загадил, щенок. Так и подмазаться же смог! Да так, что она демонстративно меня перед ним опустила! Вот те на… Дикая бабень из леса опускает паладина! И не просто опускает, как будто одного этого мало, она ещё и делает это на глазах его подданного! Да где такое видано?! — Алистер почувствовал, как закипает от собственных размышлений, поэтому решил просто лечь возле костра, отпустив рассуждения. — Будь что будет. Хватит с меня решений и приказов, пусть покомандуют другие.»
Около часа Алистер пролежал в одиночестве, пока не вернулся его оруженосец с новой вязанкой хвороста. Ему абсолютно не хотелось начинать разговор, а Станислав и не настаивал, обменявшись с господином парой общих фраз. Через некоторое время вернулась и Мовиграна, неся в руках полный бурдюк с водой, трёх зайцев и птицу, похожую на глухаря. Женщина предпочитала тишину, а потому уклонялась от разговоров. Она сама управилась с подготовкой добычи, да и приготовила тоже всё сама. Оруженосец ретиво следил за огнём, а Алистер лежал не вставая, больше мешая своим присутствием, чем как–то содействуя общему делу.
Отужинав, они стали собираться в путь и глазам Мовиграны предстала смешная картина, как оруженосец помогает своему господину одеться в полный латный доспех. Особенно смешной оказалась сцена, когда надевалась кираса и как Алистеру пришлось прыгать, чтобы та села ему на плечи, а оруженосец постоянно дёргал его взад–вперёд, чтобы туго затянуть все ремни.
Мовиграна внимательно следила за процессом от начала до конца, несколько раз обронив короткие смешки. Из–за её пристального взора Станислав преисполнился волнения, заливаясь краской и постоянно совершая ошибки, что сильно раздражало паладина. Алистер стерпел всё, зная, что на него смотрит женщина, перед которой он и так уже прослыл неуравновешенным, если не сказать — истеричной капризой; ему совершенно не хотелось ещё больше портить мнение о себе. И дело тут отнюдь не в реноме всего ордена паладинов, нет, ему по–мужски не хотелось ощущать себя недостойным находиться в обществе женщины с таким характером.
Оруженосец застегнул все ремешки и паладин начал разминаться, проверяя все сочлинения. Наконец–то дождавшись, Мовиграна задала вопрос, который мучал её ещё с того момента, когда она вытаскивала паладина из болота:
— И не тяж тебе твой бастион? — ядовито начала женщина.
— Нет, он же как вторая кожа.
— И ты собрался так три дня шагать по лесу? Твоя броня как пол–меня по весу будет.
— Нет, Мови, легче. — без задней мысли ответил Станислав, проверяя застёжки на боку паладина.
Алистер повернулся к своему слуге и с выпученными глазами спросил:
— А ты что, поднимал её?
— О, нет, господин! Так, на глаз оценил.
— И часто ты на глаз оцениваешь женщин? — слегка прищурившись, спросила Мовиграна.
— Нет–нет. Прости, я так… Сдуру ляпнул. — замялся Станислав.
Женщина рассмеялась в ответ на волнительный лепет юноши.
— Успокойся, я не жандарм и не начальник. В словах своих ты аккуратен будь, но лишний раз не извиняйся.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.