Дитя да Винчи - [55]

Я испытывал такое воодушевление в преддверии праздника, что не мог не испросить у отца разрешения пригласить к нам Арабеллу.

— Согласитесь ли вы, чтобы ко мне пришла гостья? — с места в карьер бросил я, найдя его в гостиной. — Это Арабелла, дочь директора завода.

Мой отец, казалось, утратил дар речи, он присмотрелся ко мне повнимательнее, а потом вдруг весь посуровел и ответил:

— Твоя просьба не только дурного вкуса, но еще и очень жестока.

Утратив всяческие иллюзии, я грустно поплелся вон, не понимая, что же все-таки отец имел в виду. Дойдя до дома американского дядюшки я утопил горечь в стакане виски. Впервые предложили мне выпить, и впервые я залпом опорожнил стакан. Вначале вкус виски мне не понравился, но атмосфера, царившая в доме, была праздничная, и я с удовольствием наблюдал за всем, что там делалось: кто-то облачался в старинный костюм, кто-то хохотал, кто-то репетировал свою роль. Гости съезжались из Эдинбурга, Нью-Йорка, Мадрида и Мюнхена. Была среди них одна брюнетка, театральная дива, уже знаменитость, на двадцать лет младше дядюшки, которой он посвящал себя всего. Кристобаль, испанский кутюрье, выглядел совершенно естественно в костюме Фердинанда Арагонского, пусть мы и беседовали с ним о насущном так, словно расстались только вчера.

Когда на Кло-Люсе опустилась ночь, и наша семья с приглашенными в костюмах XVI века появилась на галерее, волна приветствий прокатилась по толпе, собравшейся на праздник, и Возрождение с его фейерверками, блеском, пурпуром, танцами и пиршеством ворвалось к нам в поместье. В Амбуазе в этот же вечер было реконструировано празднество в честь бракосочетания Джана Галеаццо Сфорцы и Изабеллы Арагонской, племянницы короля Неаполя, организатором которого в свое время был Леонардо. Посланник Венеции, приехавший к Леонардо в Кло-Люсе, 19 июня 1518 года в своем донесении Светлейшей писал об этом празднестве:

«Позавчера наихристианнейший король устроил пиршество и чудесный праздник. Местом проведения стал Клу. Было установлено четыре сотни канделябров, и стало так светло, что казалось, ночь отступила». А в полночь герцог, облаченный в золотой кафтан, остановил бал, и Леонардо повел всех европейских владетельных вельмож в большой зал, где представил им «Праздник Рая», один из самых чудесных спектаклей века! На лазорево-золотом фоне в чарующем танце выступали планеты, зодиаки, античные боги, факелоносцы, белокурые пажи в серебряных костюмах, нимфы и грации. А в конце блистательный кортеж князей и мифологических аллегорий сопроводил молодых супругов до опочивальни. В парке на козлах были установлены столы, и всю ночь длилось пиршество. Я был зачарован этим спектаклем, но меня непреодолимо влекла темная часть нашего сада, где, я воображал, по ту сторону стены меня ждала она. «Праздник не в радость, если на нем не будет Арабеллы», — точила меня мысль. Невзирая на отцовский запрет, я решил пойти ва-банк и вывести ее на свет из тьмы.

Она стояла на крылечке виллы Леонардо. Никогда не доводилось мне видеть такой свежести вкупе с такой грацией. На ней было умопомрачительное платье эпохи Возрождения — великолепное обрамление для юной красоты моей инфанты: рукава подвязаны лентами на плечах, на голове — корона, в волосах поблескивали жемчужины.

Стоя на верхней ступеньке металлической лестницы я, одетый пажом, взирал на нее, и это неповторимое зрелище отпечатывалось в моем сердце. Она была совсем рядом, но казалась далекой, хотя и моего времени, но иной эпохи. Я позвал ее за собой, но тут мне померещилось, что она не может сдвинуться с места.

— Ты так прекрасна!

— Это наше с тобой царство прекрасно.

— Отчего ты не пойдешь со мной? Ты не хочешь видеть взрослых?

— Это взрослые не видят детей. Ты уже загадал желание на день рождения?

— Да. Отыскать кодекс Клу, тот, что сочинил Леонардо, здесь, в Кло-Люсе, за три года до смерти.

— Ищи его там, где ты мечтаешь.

Я нахмурил брови, недоумевая. Видно, сказалось волнение.

— Ты не очень-то пользуешься своей головой, — усмехнулась она.

Я признался, что не понимаю ее. В играх такого рода я никогда не выходил победителем. Но ради нее был готов на любые усилия. Она смилостивилась и подсказала начало решения:

— Ты получил верстак на Новый год. Ты о нем мечтал?

— Да, я о нем мечтал.

— А теперь у тебя другая мечта?

— Да, другая. Никогда не осмелюсь сказать тебе о ней.

— Ты мог бы соединить их. Впрочем, если такова твоя мечта, иди за ней туда, где ты мечтаешь.

Усевшись на стене, я пожирал ее глазами. Вот, значит, как с женщинами, которых любишь: они ведут вас, куда хотят. Мадмуазель Вот меня предупреждала: «Не доверяй женщинам, они обводят мужчин вокруг пальца!» С Арабеллой я мог, по крайней мере, быть уверенным, что мне это будет на пользу. По следам своей дамы и благодаря ее любящему сердцу осмелюсь отправиться за знаниями. Когда же я захотел продолжить нашу беседу, от нее осталось лишь белое облако, вроде того, которое поднимается над прудом, когда вечер становится темно-синим. Еще можно было заметить легкое подрагивание жемчужин, но сама она растворилась в ночи. Я долго ждал, а потом вернулся к своим, грустный и разочарованный тем, что о мою руку не опирается прекрасная инфанта.