Диссонанс - [13]

Марк всё ещё пытается собрать кубик, но лицо у него настолько несчастное, что я решаю прекратить эту его бесполезную деятельность.

— Перестань уже, — говорю я резче, чем хотела.

Руки Марка застывают на повороте грани. Он медленно поднимает на меня глаза, и я вижу, как ему плохо. Я открываю рот, чтобы сказать что-то утешающее, и в этот момент Марк размахивается и швыряет кубик в открытое окно. Через несколько секунд мы слышим стук.

— Полегчало, — смеётся Марк, но смех этот звучит грустно.

Я выглядываю в окно, прищуриваюсь, но никакого кубика внизу не вижу. Наверное, он отлетел куда-нибудь далеко, убеждаю себя я, хотя обзор из окна открывается довольно хороший. А потом замечаю одинокую сгорбившуюся фигурку, подходящую к нашим окнам. Ян. Жестом подзываю Марка к окну, и мы вдвоём смотрим вниз на Яна. Он поднимает голову и нерешительно машет нам рукой. Мы смотрим друг на друга.

— Мы же не хотели выходить, — шепчу я, и тут же чувствую себя трусливым предателем. Ян потерял Кару, Ян пришёл к нашему дому, а я эгоистично думаю только о себе.

— Тут нам тоже делать нечего, — говорит Марк, а потом приводит аргумент, решающий для меня этот вопрос: — Думаю, в замкнутом пространстве оставаться опаснее.

— Страшнее, — добавляю я, а может, озвучиваю то, что он имел в виду.

Марк кивает, мы быстро одеваемся и спускаемся вниз. Нас обдаёт жаром, и я начинаю жалеть, что покинула более-менее прохладную квартиру. Но потом вижу Яна — и забываю обо всём. На нём просто лица нет. Видно, что ему очень плохо. Видно, что он потерял близкого человека.

Ян пытается как-то невнятно извиниться за вчерашнее, но мы его останавливаем. Извиняться не за что. Ян держится какое-то время, а потом ломается, и мы успокаиваем его как можем, хотя лично мне впору самой сесть на землю и разреветься.

— Наверное, этот Диссонанс как-то притупляет чувства, — говорит Ян через какое-то время. — Не думал, что вообще смогу перенести смерть Кары, но сейчас мне уже лучше, — усмехается он и пытается прогнать скорбь со своего лица. Я знаю, что он просто не хочет быть таким перед нами, и не потому, что кажется слабым, а потому, что нам и так сейчас нелегко. Ян никогда не любил усложнять что-либо.

И я думаю, что он отчасти прав насчёт Диссонанса. Мы ведь с Марком тоже потеряли Кару, и, конечно, мы не бесчувственные чурбаны, но первый шок и боль потери уже притупляются, и я считаю, что день для этого — слишком мало. Наверное, дело во всём происходящем: мозг просто не успевает за всем этим хаосом и реагирует так, как должен, но немного приглушённо. Не знаю. Но думаю, это к лучшему. Может, скоро мы вообще перестанем на что-либо реагировать или что-либо чувствовать.

Увидим.

Мы решаем немного пройтись, но далеко от нашего дома не отходить. На всякий случай. О том, где сейчас Кара, будут ли похороны и что вообще они вчера делали со всем этим, мы с Марком решаем не спрашивать. Просто язык не поворачивается. К тому же, хотя Ян и кажется вполне нормальным, в происходящем кошмаре мы можем получить любой ответ, и я не уверена, что мы будем к нему готовы.

Мы идём по улице, и я отмечаю, что пока особо вопиющих изменений реальности нам не встречается. Пока. Мы молчим, и молчание это тягостное, и я, наверное, впервые в жизни осознаю значение этого слова. Тягостное молчание — литературный штамп, нещадно эксплуатируемый и для меня не несущий в себе особого смысла. Не несущий до этого момента — теперь я отлично его ощущаю. И это не самое приятное чувство. Я хочу нарушить его, что-то сказать, но в голове нет ни одной фразы, которая была бы сейчас уместна. Может, её нет вообще.

На скамейке сидит подросток и смотрит видео на планшете. Наверное, сохранённая запись, потому что интернет вроде бы больше не работает, по крайней мере, у нас. Или нет? В любом случае мы невольно всматриваемся в экран, где у какой-то зарубежной исполнительницы берут интервью перед концертом:

— Что ж, концерт начнётся уже совсем скоро, вы волнуетесь?

— О, конечно!

— Конечно. Это всегда волнительно. Но вы ведь готовы? Готовы к преступлению?

— ?!

— К выступлению. Готовы к выступлению?

Я думаю, Диссонанс постепенно доберётся и до остальных.

Моё внимание привлекает кинотеатр на другой стороне улицы. Вернее, то, что было кинотеатром ещё недавно. Что это теперь — сказать сложно. Но выглядит всё ещё как кинотеатр. У входа висят постеры фильмов… Вернее, только одного. Я даже издали вижу, что они одинаковые.

— Подождите-ка, — говорю я. Мне непередаваемо хочется подойти поближе. Хотя я и знаю, что мне вряд ли понравится то, что я увижу.

Марк и Ян удивляются, но в итоге соглашаются подойти со мной ко входу в кинотеатр.

Постеры… Это непередаваемо.

Шесть одинаковых полотен — шесть узнаваемых чёрных силуэтов Петербурга на фоне занимающего больше половины постера оранжевого неба.

Оранжевое небо и чёрный силуэт. Но даже это не превосходит названия фильма. «Последние выходные Петербурга».

Господи, да он издевается. Диссонанс просто смеётся над нами. Учитывая, что сегодня суббота, похоже, завтра мы не переживём. Если верить названию фильма.

А я верю.

На лицах у Марка и Яна — смесь удивления, испуга и… любопытства?