Дипломатические отношения Золотой Орды с Египтом (XIII–XIV вв.) - [11]

Прежде чем перейти к рассмотрению дипломатических отношений между Египтом и Золотой Ордой, кратко остановимся на дипломатических связях Египта с королевством Арагон. Их история убедительно показывает, что не религиозные, а экономические и политические интересы определяли их внешнюю политику.

Пожалуй, из всех многосторонних международных связей Египта они лучше всего исследованы благодаря труду А. С. Атийи[90]. Обмен дипломатическими миссиями между арагонским королем Яковом (Хайме) II[91] и мамлюкским султаном ал-Малик ан-Насир Мухаммад ибн Калауном (2-е и 3-е его правления — 1299–1309 и 1310–1341 гг.) начался непосредственно вслед за поражением латинян в Палестине и окончательным падением форпостов Иерусалимского королевства в Азии. Это было началом нового этапа в политической истории Передней Азии, в истории крестовых походов, который в христианских государствах характеризовался усиленной пропагандой бойкота торговли с Египтом — важным транзитным центром того времени.

Однако, несмотря на то что папа Николай IV (1288–1292) издавал буллу за буллой, запрещавшие под страхом отлучения от церкви торговые или какие-либо иные сношения с мамлюкским Египтом, арагонский правитель Яков II, защищая интересы своей страны и предпочитая дипломатические пути войне, пренебрегал угрозами папы. Подобно Фридриху II Гогенштауфену[92], он также достиг значительных успехов в установлении мирных связей с Египтом. Так, уже в первом же послании к нему мамлюкский султан сообщал, что отправил обратно его послов в сопровождении египетских полномочных посланников для учреждения постоянного представительства при арагонском дворе и поддержания дружественных отношений между обеими державами.

Совершенно естественно, что после такого начала Яков II, несмотря на данное им папе Бонифацию VIII (1294–1303) обещание принять участие в крестовом походе, практически не сделал ничего для его выполнения. Успешные дипломатические отношения между Египтом и Арагоном длились на протяжении трех десятилетий[93].

Дипломатические отношения между золотоордынскими ханами и султанами мамлюкского Египта начались еще в период оформления Золотой Орды как отдельного и самостоятельного государства — иными словами, когда после избрания Хубилая на престол Великого хана Берке, поддерживавший кандидатуру Арикбуги, прекратил чеканить монету с именем Великого хана, заменив его именем последнего аббасидского халифа[94]. Развиваясь на основе общности интересов и почти полного отсутствия противоречий, что определялось, несомненно, и географическим положением этих стран, эти отношения длились много десятилетий.

Неприязнь к общему врагу — Ирану Хулагуидов, как было уже отмечено выше, — вот что было одной из основных причин и постоянным стимулом в стремлении этих стран к объединению. В результате Египет, страна древней культуры, правители которой были ревностными приверженцами ислама, вступил в оживленные сношения с государством кочевников, которое незадолго до этого арабские летописцы называли «грозой ислама».

Возможно, что на первых порах в сближении этих государств известную роль сыграло и то обстоятельство, что мамлюкский султан Байбарс был родом из кипчакской степи. При вторжении монголов в кипчакские степи было захвачено в плен много тюрков, которые были проданы в рабство купцам, поспешившим за живым товаром из Сирии и Египта. «От них-то, — как писал ал-Айни, — [и произошли] мамлюки адилийские, камилийские, ашрафийские, муззамийские, насирийские да азизийские, оставившие прекрасные следы в государствах мусульманских»[95]. В числе этих пленных тюрков и был Байбарс, родоначальник династии мамлюкских султанов, и правивший позднее Калаун. Оба они происходили, если верить сообщению ал-Айни, из тюркского племени бурджоглы[96].

По словам ал-Умари, тюрки, вывезенные из кипчакской степи, отличались добросовестностью, храбростью, совершенством своих станов, красотой своих фигур и благородством своих характеров. Большая часть египетского войска состояла из этих мамлюков (рабов), из их среды выдвигались весьма искусные военачальники[97].

Ал-Умари подчеркивает, что египетские султаны из мамлюков «чувствовали склонность к своим родичам» и стремились как можно больше заселить ими Египет[98]. Хаммер-Пургшталь в своем известном труде о Золотой Орде неоднократно упоминает о происхождении Байбарса, делая из сообщений восточных авторов явно преувеличенные многозначительные выводы, и подчеркивает кровную заинтересованность его в добрых отношениях со своими родичами[99].

Возвращаясь к истории Байбарса, остановимся на ней более подробно.

Байбарс был продан в Дамаск за 800 дирхемов одному купцу. Заметив, однако, на его глазу бельмо, купец расторгнул сделку. В конце концов Байбарс был куплен эмиром Айдакином ал-Бундукдари и согласно существовавшему обычаю стал называться Байбарсом ал-Бундукдари. Когда же его хозяин впал в немилость и лишился своих мамлюков, способности Байбарса заметил айюбидский султан Салих и в 1264 г. выдвинул его на пост командира одной из частей своей личной гвардии. После смерти Салиха его сын Туран-шах своим отношением к мамлюкам настолько восстановил. их против себя, что в конце концов пал под ударами их мечей. В заговоре против него принимал участие и Байбарс. Новый султан Айбек (1257–1259) вскоре после восшествия на престол приказал казнить одного из участников этого заговора, и Байбарс, опасаясь, что такая же участь ожидает и его, бежал в Сирию..