Дилогия: Концерт для слова (музыкально-эротические опыты); У входа в море - [78]

у сестры Евдокии больше не было сил держаться, ее лицо совсем побледнело, и Анастасия подумала, что она может просто рухнуть в центре этого круга, сползти вниз, словно и в самом деле только что исполнила слишком трудный танец и силы оставили ее или сердце прихватило… к тому же в зале стояла удивительная тишина, казалось, что вот сейчас всё вокруг разлетится вдребезги, дождь, барабанящий по стеклу, ворвется внутрь и зальет их… но вот со своего места встала Ханна и пошла к сестре Евдокии, явно и ее сердце не выдержало,

— сестра Евдокия, не расстраивайтесь, это только сегодня, простите нас, а завтра мы поблагодарим доктора за груши,

и у всех на глазах проводила сестру Евдокию к ее столу, где сидела сестра Лара, которой, в сущности, уже давно нужно было вмешаться, но она не делала этого, неизвестно почему, сидела с каменным лицом, безучастная к волнению той, что считалась её сестрой, да и была ею, хотя бы по названию…

по всем правилам на этом ужин должен был закончиться, а тяжелый бесконечный день завершиться, но этого не случилось, хотя стулья уже заскрипели, отодвигаясь, и отдыхающие стали подниматься. От стола у самой двери внезапно раздался ритмичный синкопический топот в сопровождении голоса, и все повернулись в ту сторону — это господин с тростью поднялся со своего места и, крепко ухватившись за золотой набалдашник, довольно проворно для себя стал продвигаться к центру на своих трех ногах — подождите, дамы и господа, подождите, и когда он встал на место сестры Евдокии, кто-то снова сел, другие подошли поближе, а он, не мешкая и не отвлекаясь на глупости вроде каких-то груш, сделал свое сообщение: по его мнению, всё, что произошло в этот день, можно было предвидеть, абсолютно всё, лично он предрекал нечто подобное уже не раз, хотя кто бы мог подумать, но вот… — люди, все мы не написали ни слова из-за ощущения, что брошены… мы не выполнили задания и вернули свои белые листы, хотя вообще-то они желтые, пустыми, но это ничего не меняет, причину всего этого сестра Евдокия так и не сумела понять,

— простите, сестра Евдокия, но всеобщее уныние — лишь следствие,

а причина, по его мнению, была в духе и душе, которые никто из нас не сумел соединить, вы только подумайте, что вы делаете, дамы и господа, вы застоялись, как в болоте, утверждал мужчина, это именно так, а ведь сколько книг написано на эту тему, и сестры в подобных заведениях должны бы знать это и уметь использовать при лечении больных, а вместо этого они просто сидят, перевязывают разные там ноги, а вот сейчас…

— предлагают груши? а ведь всё очень просто, доверьтесь мне, друзья, из-за душевной расслабленности и дождя вы все, все вместе совсем забросили нашу клубную жизнь, вот в чем причина, дамы и господа, и почему по вечерам вы сидите по своим комнатам? чем-то болеете? Раньше такого не было, ради Бога, одиночество вам не поможет, одиночество просто вредно. Посмотрите на себя, ну что из того, что его нет? если бы каждый вечер, даже вот и сейчас… ведь всего десять часов… и потом вам не придется сидеть и выдумывать, о чем бы написать, а если захотите, вообще не пишите, как бы радикально это ни звучало, ваше здоровье важнее… а еще лучше всего приходите ко мне. Если вы чувствуете себя так отчаянно плохо, хотя бы придите ко мне, расслабьтесь, бассейн в подвале работает, купайтесь, а потом приходите ко мне и говорите…

значит, вот он какой, господин, о котором так давно говорил ей доктор за чашкой липового чая с тимьяном и ломтиком лимона, с ностальгией вспомнила Анастасия, тот самый, с нервными проблемами, основатель клуба, и в какое-то мгновение ей захотелось подойти к нему и о чем-нибудь спросить или сказать… а что бы она могла сказать?.. как вас зовут? Я приду к вам, если вы мне скажете… но передумала, всё это, естественно, глупости, к тому же она увидела, что кое-кто из присутствующих стал потихоньку расходиться, другие же, наоборот, окружили его и стали о чем-то расспрашивать… пространство столовой как-то вдруг стало тесным. Француженка, которая вообще-то никакая не француженка, подойдя к мужчине совсем близко, извлекла монокль и бесцеремонно оглядела его с головы до ног, словно никогда раньше не видела, особое внимание она обратила на золотой набалдашник его трости, но, возможно, просто пыталась точнее уловить смысл его речи, которая, вообще говоря, была весьма невразумительной… и это было последнее, что увидели Анастасия, Ханна и Ада, довольно быстро они выбрались из толпы, а мисс Вера, естественно, осталась, не могла же она пропустить подобное развлечение, ведь высказывались всё менее понятные вещи, и люди буквально вслепую пытались нащупать собственные мысли.

— всего семь дней…

мечтательно протянула Ханна, когда они поднимались по лестнице, а потом, обменявшись коротеньким «доброй ночи», разошлись по своим комнатам. Минутой позже Анастасия услышала через стену едва доносившегося Шуберта, Боже мой, как мне его не хватает, подумала она, потому что через плотно закрытые окна Шуберту было невозможно проникнуть к ней, и он остался где-то снаружи, опутанный пеленой дождя, раскисший от влаги