Дикое пламя чувств - [20]

Его чувства к ней росли и множились, как бесконечное алгебраическое уравнение, увеличиваясь с каждым днем и каждым мгновением, проведенным вместе, пока ему не стало казаться, что они вот-вот вырвутся из его груди. Правда, он и сам в них еще не до конца разобрался. Перед решающим стартом ему не хотелось отвлекать Мейсон, поэтому ждал.

У стартовых ворот началось движение.

Мейсон терзалась неясным предчувствием. Она беспокоилась о Бунтаре, но не могла понять, в чем дело. Она поделилась с Гарри. Они вдвоем осмотрели жеребца от ушей до копыт, проверили, чем его кормили и как за ним ухаживали накануне. Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Гарри уверял, что все в порядке, и просил успокоиться, давая понять, что ее тревога передастся коню. Мейсон знала, что это не так. Лошади и скачки — дело ее жизни. Она живет ради этого. За последние две недели она с Бунтарем провела больше времени, чем с Дэнилом. Она досконально изучила настроения жеребца, его привычки, симпатии и антипатии. Она могла бы скакать на нем с завязанными глазами, настолько ему доверяла. Но…

Их пригласили к стартовым воротам. Мейсон свободно держала поводья в мозолистых ладонях, холодных от апрельского ветра. Она слегка сжала бока лошади коленями, и Бунтарь послушно направился на старт.

Ее сердце бешено колотилось. Она и страшилась, и жаждала этих скачек. Она надеялась на победу. Это был шанс доказать отцу, что он не зря потратил на нее время, отказавшись от собственной карьеры и заработков. Ей отчаянно хотелось увидеть гордость в его глазах, когда она расскажет ему о своей последней победе. Предвкушение победы было сродни наркотику, от которого невозможно отказаться.

К тому же ей хотелось произвести впечатление на Дэнила. Он всегда оказывался рядом в нужный момент: поддерживал, развлекал, отвлекал, шутил, смеялся и любил, когда ей это было нужно. Дэнил был просто невероятен, и ее чувства к нему усиливались с каждым днем.

Бунтарь навострил уши и затряс головой, когда они приблизились к другим лошадям. Однако сейчас было не время отвлекаться. Час их триумфа был близок.

Она наклонилась и прошептала ему на ухо:

— Все в порядке, парень. Мы просто проедемся по дорожке и скоро вернемся в стойло, и я угощу тебя сахаром и овсом. Нас ждут великие дела, любовь моя.

Бунтарь повернул к ней голову, а она погладила его по сильной гладкой шее, как он любил. Мейсон позволила себе улыбнуться краешком губ.

Прозвучал стартовый гонг, ворота распахнулись, и скачки начались. Дэнил не спускал с Мейсон глаз, вцепившись в перила ложи. Его личная охрана тоже следила за Мейсон. Он много раз присутствовал на скачках, но сегодня у него было смутное предчувствие беды. Мейсон буквально слилась с жеребцом в единое целое, они мчались стрелой. Тем не менее Дэнил занервничал. Он сделал глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, и в этот момент произошло непоправимое.

— Они упали! Бунтарь и жокей на земле! — донесся до него вопль комментатора сквозь рев толпы.

А перед глазами возникла шокирующая по своей жестокости сцена. Бунтарь споткнулся, опустил голову, и внезапное падение скорости привело к неминуемому столкновению с другими всадниками. Кто-то резко вывернул, сумел объехать внезапно возникшее препятствие и продолжил скачки, другие образовали кучу-малу. Мейсон находилась где-то в самом низу.

Дэнил почувствовал, что саднит горло, и не понимал почему, пока один из его охранников не дернул его за руку, и он понял, что кричит. Даже вопит. Дэнил не мог оторвать глаз от кровавого месива, не мог пошевелиться, пока не увидел ее.

Когда остальных лошадей увели, он увидел, как Мейсон с трудом поднялась на ноги, и Бунтарь пытался подняться, но тщетно. К ним бежали люди. Она потянулась к лошади, но Дэнил был уверен, что видит белки глаз Бунтаря.

Он хотел было выскочить из ложи, но один из охранников преградил ему путь.

— Вам туда нельзя, — твердо сказал он.

— Убирайся с моего пути, — взревел Дэнил.

— Нет. — Охранник преградил дорогу. — Там опасно.

— Я приказываю. — Но секьюрити стоял на его пути гранитной скалой.

Дэнил чертыхнулся и отвернулся посмотреть, что происходит на дорожке ипподрома. Рядом с местом происшествия появилась машина скорой помощи, и он увидел, как Мейсон спорит с кем-то, стоя между мужчиной и Бунтарем. Ему показалось, что он увидел, как подошел Гарри и мягко оттащил ее в сторону. Он был так рассеян, сосредоточившись на Мейсон, что, когда услышал выстрел, его сердце замерло.

Мейсон упала, и на мгновение ему показалось, что пуля попала в нее. Дэнил мог поклясться, что слышал ее крики. Он снова попытался вырваться из ложи.

— Прочь с дороги, — рычал он.

— Нет, сэр. Это для вашего же блага и для блага Терхарна. Нельзя, чтобы вас пока видели вместе. И уж точно не в подобной ситуации.

— Я ей нужен! Я твой босс. Ты не имеешь права меня задерживать, пусти.

— Я на службе у вашего отца, сэр. И выполняю его приказы.

Дэнил метался по квартире, как тигр в клетке. Он коротко переговорил с Мейсон по телефону, пока ее осматривали в больнице. У нее была сломана локтевая кость, и других травм, к счастью, не было. Но его волновали не физические страдания. Она говорила безучастно и односложно. Было совершенно ясно, что она не оправилась от шока. Мейсон не могла пережить потерю Бунтаря, ставшего для нее родным и любимым существом за последние несколько месяцев.