Дикий хмель - [18]
— Выпьем за красоту и молодость, что так блестяще олицетворяет собой Наташа.
— Можно и мне?
Я не слышала, как встала с дивана подружка Конденсатора и подошла к нам.
— Немножко, совсем немножко, — сказал хозяин и строго посмотрел на нее. — Тебе еще нужно петь.
— Джина с соком, — попросила она, будто не слыша его слов. Голос у нее был густой, красивый. И глаза были красивые. Только взгляд мутный, словцо спросонья.
Она не стала цедить коктейль через полиэтилен, а выпила, как воду. И вдруг запела. Я никогда и не слышала раньше такого непохожего, сильного голоса.
Никто ей не аккомпанировал, да это было и не нужно, как не нужна оправа березовому листку или далекой сини неба. Она, конечно, пела не для нас, и, скорее всего, не для себя, и конечно же не для того парня, которого белобородый Витя почему-то называет Конденсатором. Она пела вообще — так стонет ветер, шумит ручей, шелестят травы...
Ее длинные светлые волосы, еще совсем недавно казавшиеся мне просто растрепанными, обрели теперь определенную цветовую законченность, и взгляд не поражал бессмысленностью. Он вписывался в облик этой странной молодой женщины, как важная, достойная деталь может вписаться в живописное полотно. Я и поймала себя на том, что рассматриваю эту женщину не иначе, чем произведение искусства, о котором никогда не слыхала раньше.
Дождь лизал окно. По стеклам катились капли. Катились, перегоняя друг друга, и казалось, что стекла пульсируют, как живая плоть, что они видят нас и слышат.
— До чего же у тебя противный голос, — сказали за моей спиной. Я догадалась, говорила та самая женщина, что несколько минут назад кричала кому-то в прихожей: «Видела я тебя в гробу в белых тапочках!»
Мне очень хотелось повернуться, взглянуть, какая она из себя эта особа. Но что-то подсказывало мне: не нужно, сиди, не обращай внимания.
Вновь раздался звук, похожий на пощечину.
Подруга Конденсатора опустила глаза, спросила, будто через силу:
— Во саду ли, в огороде?
— Нет, — сказал хозяин. — Хватит. Спасибо.
Потом он как-то устало откинулся в кресле, сказал, глядя в потолок:
— Конденсатор, проводи ее... Только не до самого дома. А то супруг опять будет проявлять шекспировские страсти...
У Конденсатора было маленькое лицо и очень густые бакенбарды. В движениях сквозила какая-то озабоченность или, вернее сказать, заданность, словно он следил за каждым своим жестом и шагом. Он взял подружку, певицу, чужую жену — не знаю, как называть ее — за руку. И они, не простившись, вышли из комнаты.
Я встала. Оглянулась. Кроме нас троих, в комнате больше никого не было.
Я сказала:
— Мне тоже пора.
— Посошок, — Витя взялся за бутылку.
— Будя, — я нарочно ответила шутливо, чтобы у него не возникло мысли, будто я чем-то недовольна и вообще...
— Я отвезу вас, — сказал белобородый Витя.
Разумеется, мы не возражали.
В прихожей была тишина. Дверь в другую комнату плотно прикрыта. Черт из княжества Лихтенштейн по-прежнему висел на стене и ухмылялся.
Дорога убегала от нас удлиненным серебристым пятном и красными точками стоп-сигналов, которые несли на себе машины, мчавшиеся впереди. Дождь, немного успокоившись, все же обдавал ветровое стекло водяной пылью. Дворники сновали по стеклу вправо-влево со строгим хронометрическим стуком. Выпучив глаза и шелестя шинами, как перьями, проносились встречные машины. Тогда я прижималась к спинке сиденья. И сердце замирало от страха.
Белобородый Витя вел свой «Москвич» с каким-то утонченным артистизмом, в котором не было ни старательности, ни небрежности, а только естественность, будто он и был рожден не ходить, а именно ездить на таком вот новеньком «Москвиче» вишневого цвета.
Первой мы завезли домой Люську, а теперь мчались по кольцевой дороге, чтобы где-то в районе Мытищ вырваться на Ярославское шоссе.
— Вы никогда не были ночью на машине за городом? — спросил он.
— Не была, — призналась я.
— Тогда свернем на Дмитров.
— Уже поздно.
— Еще нет и десяти.
— Все равно поздно. Мне завтра рано вставать.
— Ну и что? Спать будете, когда состаритесь.
— Говорят, тогда мучит бессонница.
— Бессонница — не совесть. Против нее есть снотворное.
— Никогда не пробовала.
— Вы еще много чего не пробовали, — усмехнулся он. И вдруг спросил: — Вам не понравилось у меня?
— Честно?
— Ну... — он изумился моему вопросу.
— Не понравилось.
— Интерьер, вино, люди?
— Люди, — ответила я твердо. — Какие-то странные женщины. И этот парень со странной кличкой.
— Женщины — мои сестры, — сказал он, пристальнее обычного всматриваясь в дорогу. — Та, которую вы не видели, старшая. Страдает шизофренией.
— Все равно ее нельзя бить по щекам.
— Нельзя бить по щекам, — повторил он тихо мои слова. — Конечно, нельзя. А что делать? Другого лекарства я не знаю.
— Значит, Конденсатор в вашем доме на правах доктора?
Юрий Авдеенко - автор пяти книг прозы. «Молодая гвардия» в 1972 году выпустила в свет его роман «Этот маленький город», посвященный героической обороне Туапсе в 1942 году. Читательский интерес, внимание литературной критики вызвал и второй роман Юрия Авдеенко «Дикий хмель» (1974 г.), рассказывающий о рабочем коллективе одной из обувных фабрик Москвы. Судьбы героев новой книги Ю. Авдеенко связаны с Северным Кавказом. В центре повестей «Последняя засада» и «Полковник из контрразведки» - образы людей, боровшихся с кулацкой бандой в начале тридцатых годов и с фашистской агентурой во время Великой Отечественной войны.
В сборник вошли остросюжетные повести, объединенные образом чекиста М. Каирова. В повести «Четыре почтовых голубя» рассказывается об освобождении Черноморского побережья Кавказа от деникинцев. Повести «Дантист живет этажом выше», «Последняя засада» раскрывают мужество советских людей в борьбе с империалистическими разведками в середине 30-х годов. Действие повести «Ожидание шторма» происходит в период Великой Отечественной войны.
В сборник вошли роман «Этот маленький город», действие которого происходит в трудном, грозном 1942 году возле города Туапсе на Северном Кавказе, и новая повесть «Любовь учителя истории», в которой действие происходит тоже на Северном Кавказе, события военных лет рассматриваются через призму сегодняшнего дня.
Во второй том вошли остросюжетные повести, объединенные образом чекиста М. Каирова. Действие их происходит в годы гражданской и Великой Отечественной войны. Войне 1941-1945 гг. посвящены и два рассказа, также включенных в этот том.
Юрий Николаевич Авдеенко родился в 1933 году в городе Азове. После средней школы служил в Советской Армии рядовым, сержантом. Затем окончил сценарный факультет Всесоюзного государственного института кинематографии.Данная книга состоит из двух повестей. «Лунная радуга» — повести о службе в армии, о росте курсанта и младшего командира, его патриотизме, вызревании характера и моральных качеств, которые сказываются и в мужской дружбе и в любви к девушке Лиле — дочери полкового командира, погибшего на трудных учения.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».