Дикий голод - [39]

Вампир был старым и сильным. Он вывернулся и ударил меня тыльной стороной руки, из-за чего я упала бы на землю, если бы до этого не схватилась за его руку.

Мое лицо пронзила боль, и монстр решил, что ждал достаточно долго. В моих костях разгорелся жар, а по коже пробежал огонь, и он начал прокладывать путь сквозь мое сознание, пытаясь прорваться.

Я давала отпор двум противникам — пыталась уклониться от следующего удара вампира и изо всех сил старалась сдержать монстра, чтобы он не выбрался и не захватил надо мной контроль.

Вампир вырвал руку, и на этот раз я ему это позволила. Ему пришлось перенести вес, чтобы устоять на ногах, и я воспользовалась преимуществом — нанесла прямой удар ногой, попав ему в подбородок. Его голова дернулась, и он упал на землю.

Кто-то схватил меня сзади, прижимая руки. Я закричала и пихнула локтем назад, давай отпор, и ударила вампира, который меня держал, из-за чего тот упал назад, а у меня руку прострелило болью.

Боль — это наркотик, который подпитывает монстра, и он становится еще сильнее. Если он не может обрести свободу, то требует крови.

Из-за того, что он восстал, меня потянуло вниз, как будто я медленно опускалась на дно бассейна, наблюдая за миром сквозь испещренную солнечными бликами воду. Мое тело все еще двигалось, но оно было под контролем монстра. А он куда более кровожадный, чем я.

Вампир, которого я ударила рукой, поднялся на ноги и направил в мою сторону разъяренный серебристый взгляд.

Монстр размял мои конечности, расправил плечи, а потом бросился вперед. Ударом сбоку он сбил вампира с ног, а прямым ударом уложил его. Он упал на землю и схватил меня за лодыжку, и я вонзила ему в руку шпильку босоножки.

Он закричал, но монстр упивался этим.

У меня вспыхнуло воспоминание о человеке, которого я оставила избитым до полусмерти на тротуаре, костяшки моих пальцев были ободраны…

«Только не снова», — сказала я себе. — «Я не позволю этому повториться». — Я собрала все силы, пытаясь прорваться вверх, проплыть сквозь магию монстра.

— Прекратите это немедленно!

Слова моего отца послужили землетрясением силы и ярости. И их оказалось достаточно, чтобы каждый сверхъестественный в потасовке замер — а монстр отправился обратно в свои глубины. Я втянула воздух, как ныряльщик, всплывший на поверхность, и почувствовала, как втягиваются мои клыки… И я молила Бога, чтобы мои глаза не были алыми, когда мой папа посмотрит на мое лицо.

Он стоял позади нас, глаза посеребрились, а клыки блестели, в его глазах и линии челюсти была абсолютная ярость. Толпа расступилась, когда он двинулся вперед, первая разумная вещь, которую они сделали.

Он окинул Томаса долгим и мрачным взглядом, но сначала подошел ко мне.

— Ты в порядке? — спросил он, когда подошел.

— Я… да. — Я потерла лоб, скрыв этим жестом свои глаза. — Просто немного кружится голова. Не знаю, кто меня ударил, но у него немало силы. Просто жжет.

У меня не настолько уж кружилась голова, чтобы не переживать по поводу того, что мой отец видел монстра, не беспокоилась, что меня раскрыли. Что другие увидели, как он пробился наверх, и также ужаснулись.

— Через пару минут я буду в порядке. Пап, это было похоже на… массовую истерию.

— Я вижу, — произнес он, а потом обратил свой взор на Томаса.

Вокруг него все начало приходить в порядок, поскольку зеваки отступали и уходили. Словно дежуря, мой отец не отводил мрачного взгляда от Томаса, пока Тео с Петрой не присоединились к нему и не принялись за попытки сберечь то, что могли, от места преступления.

— Я отойду на минутку, — сказала я никому в частности.

Все еще держа себя в руках, я вышла на лужайку и не останавливалась, пока не дошла до рощи затененных деревьев. Я протянула руку, чтобы коснуться одного из них, вонзив пальцы в кору, и обнаружила, что концентрация на ощущениях — и боли — заставила гнев и ярость отступить.

Когда мое сердце замедлилось, я убрала руку. Я оставила в коре глубокие белые выемки.

— Похоже на следы когтей.

Я развернулась и увидела, что за мной стоит Коннор.

— Просто нужно было сжечь избыточную энергию, — ответила я, ненавидя монстра за необходимость лгать.

Выражение его лица не изменилось.

— Твои глаза. Они были красными. Теперь они серебристые, — добавил он, вероятно, почувствовав импульс магии от моей внезапной паники. — И я сомневаюсь, что кто-то еще заметил, учитывая этот хаос. Это то же… что случилось в прошлый раз?

Вспыхнуло еще одно воспоминание — на этот раз причина, по которой монстр впервые взял надо мной верх. Из-за того, что она лежала на тротуаре, как сломанная кукла. Один из мужчин держал ее рюкзак. Другой смотрел на нее с тошнотворным интересом и кривоватой улыбкой. И я даже не попыталась сдержать гнев.

В глазах Коннора были сочувствие и беспокойство. Я бы поняла предостережение или ужас, и они могли бы заставить меня почувствовать себя лучше. Я могла бы перестать злиться на себя, позволить кому-то еще принять это бремя. Но я не заслужила ничьего сострадания, и я не понимала, что делать с чувствами, исходящими от него, от всех людей.

— Не знаю, о чем ты говоришь, — сказала я, отказываясь обсуждать эту тему. Но когда я начала от него уходить, он схватил меня за руку.