Дикие карты - [155]

На 42-й улице, где стояло здание портовой администрации, было людно. Бреннан смешался с потоком прохожих и потек вместе с ним в ту часть Манхэттена, где оказалось лишь немногим менее убого, чем в нескольких более-менее приличных кварталах Джокертауна. Через несколько кварталов он отделился от толпы пешеходов и поднялся по стертым каменным ступеням «Ипсвичского герба», грязноватого отеля, который, по-видимому, обслуживал нужды местных проституток. Судя по его виду, дела у девиц шли неважно. Похоже, за развлечениями все предпочитали ходить в Джокертаун. Тамошние проститутки были дешевле и, если все то, что он читал, хоть на одну десятую было правдой, куда как пикантней.

Увидев его в одиночестве да еще и с багажом, портье явно заколебался, но все же взял у него деньги и направил в номер, в точности такой тесный и грязный, как он и ожидал. Бреннан закрыл дверь, поставил сумку на пол и осторожно уложил кожаный чемоданчик на продавленную кровать.

В комнате стояло настоящее пекло, грязные голые стены душили его, но открытое окно здесь едва ли помогло. Он улегся на постель рядом с чемоданчиком и уставился в облупившийся потолок, не замечая тараканов, устроивших гонки прямо у него над головой. В памяти у него снова и снова крутились слова письма, которое он получил накануне.

«Капитан Бреннан, он здесь. Я видел его, но, боюсь, он тоже заметил и узнал меня. Приходите в ресторан. Осторожно, но в открытую».

Подписи не было, но он узнал четкий и изящный почерк Мина. Адреса тоже не было, но Дэниел в нем и не нуждался. Мин несколько дней прятал его в своем ресторане, когда три года назад он тайно вернулся в Штаты. Ни на минуту он не усомнился, о ком именно говорил в своем письме старый друг.

Бреннан закрыл глаза и как наяву увидел лицо Кина — властное, худощавое, хищное. Он попытался заставить его исчезнуть. Ничего не вышло. Лицо улыбалось, оно насмехалось над ним. Потом расхохоталось.

Он сел на кровати и стал ждать темноты и того, что она должна была принести.

II

Воздух был спертый и застоялый; он наполнял ноздри Бреннана вонью семи миллионов человеческих тел, втиснутых в слишком тесное для них пространство. За три года жизни в горах он отвык от города, но еще не разучился пользоваться его преимуществами. Он был одним из тысячной толпы; его видели, но не замечали, слышали, но не запоминали люди, которые попадались ему навстречу, когда он шагал к ресторану Мина на Элизабет-стрит с кожаным чемоданчиком в руке.

Было еще не поздно, и по улицам бродили толпы потенциальных клиентов, но ресторан был закрыт. Это было странно.

В вестибюле, единственном помещении, в которое можно было заглянуть с улицы, было темно. С обратной стороны стеклянной входной двери висело объявление «Закрыто» на английском и вьетнамском языках. Трое оборванцев слонялись по улице перед входом, перебрасываясь шутками.

Дэниел дошел до угла, пытаясь скрыть внезапно кольнувшее его дурное предчувствие под маской внешнего спокойствия. Он проделал комплекс дыхательных упражнений, которому самым первым делом научил его Ишида, когда он решил придать своей жизни направление и начал постигать путь. Опасения, страх, нервозность, ненависть — все это сейчас ни к чему. Ему нужно неколебимое спокойствие ничем не замутненного горного озера.

Кин был все еще жив, никаких сомнений. Для него падение Сайгона было не более чем досадной неприятностью. Бреннан знал, что, хотя на это и требовалось время, Кин должен был создать разветвленную сеть агентов, столь же действенную и беспощадную, как и во Вьетнаме. За те несколько дней, которые ушли на то, чтобы написать письмо и доставить его адресату, эти агенты могли выследить Мина.

Завернув за угол, Бреннан, незамеченный остальными прохожими, прошмыгнул в переулок, граничащий с рестораном Мина. Он затаился за кучей мусора, прислушиваясь и приглядываясь. Его глаза не сразу приспособились к сумеркам, но, когда это произошло, все равно ничего не было видно, кроме роющихся в отбросах кошек.

Поставив чемоданчик на землю, он щелкнул застежками. В темноте различить что-либо было практически невозможно, но Дэниел мог собрать то, что лежало внутри, даже с завязанными глазами. Спустя несколько мгновений он держал в руках азиатский лук сорока двух дюймов в длину, сделанный из нескольких слоев стекловолокна, которым была армирована тисовая сердцевина. Отличный лук! Чтобы натянуть его, требовалось усилие в шестьдесят фунтов — достаточно, чтобы уложить на месте оленя, медведя или человека. Легонько ущипнув туго натянутую тетиву, капитан Бреннан улыбнулся низкому гудящему звуку, который она издала. Этот лук — его творение.

В чемоданчике также находились кожаная перчатка с тремя пальцами, которую Бреннан натянул на правую руку, и небольшой колчан со стрелами — его удалось прикрепить к поясу липучками. Он вытащил одну стрелу — охотничью, с широким наконечником с четырьмя острыми, как бритва, лезвиями, положил ее на тугую тетиву и, производя еще меньше шума, чем роющиеся в отбросах кошки, пополз к черному входу в ресторан.

Прислушался — тишина. Нажал ручку двери, обнаружил, что она не заперта, и приоткрыл ее на полдюйма. Из-за двери протянулась тоненькая полоска света, и выяснилось, что дверь ведет в образцово-аккуратную кухню, царство нержавеющей стали и белоснежного фарфора. Здесь тоже было безлюдно и тихо. Дэниел проскользнул внутрь, пригибаясь к полу, подобрался к двойной вращающейся двери, которая вела в обеденный зал, и осторожно выглянул в овальное окошечко, проделанное в двери. Картина, открывшаяся его глазам, была именно той, которую он боялся увидеть. От ярости вены на его шее вздулись, лицо побагровело.